«Эмилия Перез» — мюзикл о трансгендерном переходе и один из возможных претендентов на «Оскар» Четыре актрисы из этого фильма получили награды в Каннах
На Netflix вышел криминальный мюзикл Жака Одиара «Эмилия Перез». В 2024 году на Каннском кинофестивале четыре актрисы, сыгравшие в картине — Зои Салдана, Карла Гаскон, Селена Гомес, Адриана Пас — получили приз за лучшую женскую роль. Одиар снял четырехактную картину о главе мексиканской преступной группировки, совершившем трансгендерный переход — и ставшем Эмилией Перез. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает, почему, несмотря на восторг публики в Каннах, эта картина выглядит спорно.
Мюзикл на испанском языке, действие которого происходит в Мексике, снятый французским режиссером с международным актерским составом. Сентиментальная драма о главе картеля, решившемся на трансгендерный переход. История любви к мужчине, женщине, детям, но прежде всего — к себе.
Все недостатки в «Эмилии Перез» будут искупаться причудливостью замысла, нестандартностью заявки, гибридностью жанра. Именно поэтому картина Жака Одиара вызвала такие восторги и споры в Каннах, получив Приз жюри и малую Пальму для четырех актрис, а теперь считается одним из самых вероятных претендентов на главные трофеи сезона — от «Золотого глобуса» до «Оскара».
Заглавная героиня появляется где-то на сороковой минуте фильма. До того мы смотрим криминальный триллер о другом персонаже — талантливой юристке Рите Море Кастро (Зои Салдана, которую знают по «Аватару» и «Стражам Галактики», играет совсем иначе, а в нескольких сценах еще и отлично танцует, напоминая о своем балетном прошлом). Только что она помогла оправдать влиятельного женоубийцу и теперь испытывает глубокое чувство вины, но из пропасти ее вытаскивает неожиданная работа: грозный босс крупнейшей преступной группировки Манитас за огромный гонорар предлагает отыскать для него хирурга.
Уже два года суровый бандит, наводящий ужас на всю страну, пьет гормоны, готовясь к трансгендерному переходу. Ему хочется сменить имя, лицо и идентичность, умерев для мира и превратившись в Эмилию Перез. Но дело не в конспирации: Манитас и вправду с детства знал, что родился не в своем теле. Важную и сложную двойную роль играет испанка Карла София Гаскон — первая трансгендерная актриса, получившая престижный приз в Каннах.
Сумрачный и ритмичный первый акт фильма (изначально сценарий — либретто четырехактной оперы) совмещает социальный реализм с условностью современного мюзикла — жанра, который в один момент способен превратить экран в пустую темную сцену. Музыка Клемана Дюколя и оригинальные песни французской поп-рок-дивы Камий помогают рассказать историю внятно, но чаще помогают двигаться сценарию, чем завораживают яркими мелодиями (одна позаимствована из «Интерстеллара»).
Салдана профессионально ведет действие вперед, дрейфуя от страха и растерянности к надежде на успех рискованного предприятия. Ее героиня не боится ни встречи с жутким Манитасом, ни деликатных переговоров с хирургами из Бангкока и Тель-Авива (краткое, но яркое явление Марка Иванира — израильского актера родом из Украины, известного по «Списку Шиндлера» и «Родины» — украшает фильм).
А потом, с появлением на свет Эмилии Перез, как будто начинается другое кино.
В Каннах наградили сразу четверых актрис, что случается весьма редко (в предыдущий раз — в 2006-м, когда жюри Вонга Кар-Вая отдало приз шестерым исполнительницам из «Возвращения» Педро Альмодовара). Такое впечатление, что Одиар решил подарить каждой по фильму. Салдана играет историю профессиональной эволюции: от юридического цинизма к беззаветной правозащите; но к середине картины автор резко теряет к ней интерес и не реагирует даже на откровенные жалобы («Мне сорок лет, моя личная жизнь — пустыня», — признается Рита). Оно и понятно, ведь моральное перерождение куда увлекательнее.
Став Эмилией, бывший преступник обнаруживает себя нежным, эмпатичным и склонным к состраданию человеком, чья былая натура редко дает о себе знать. Вместе с Ритой они открывают благотворительную организацию, помогающую искать и опознавать тела погибших от рук мафии — как будто сам Манитас не был долгие годы массовым убийцей. Автор подразумевает, что Эмилия — другая личность.
Но и это не все. Рядом собственную трансформацию проживает Джесси — американская жена, а теперь вдова Манитаса и мать двух его детей (Одиар очень старается построить полноценную сюжетную арку для бывшей звезды подросткового телевидения Селены Гомес, но удается лишь один недурной музыкальный номер). Только зритель успевает посочувствовать ей, как на сцену выходит четвертая героиня — Епифания, новая любовь Эмилии, пережившая домашнее насилие. Теперь она счастлива, что ее мужа-насильника нашли мертвым. Роль темпераментно воплощает мексиканка Адриана Пас.
Одиару уже 72, на его счету престижные награды со всего мира, включая «Золотую пальмовую ветвь» и Гран-при Канн. Вряд ли будет справедливо подозревать режиссера в том, что он до сих пор ищет себя. Просто, достигнув вершин в национальном кино, он начал международную карьеру. Сперва смешивал культуры и языки на знакомом материале в «Дипане», потом отважился на почти настоящий американский вестерн в «Братьях Систерс», теперь отправился в Мексику — пусть и воображаемую, ведь декорации «Эмилии Перез» строили под Парижем. Неудивительно, что и тематически его больше всего интересует сюжет обновления и перерождения: об этом сняты «Мое сердце биться перестало», «Пророк», «Дипан», теперь новая картина.
Но непременно ли смелый эксперимент заканчивается удачей? В самом ли деле трансформация героя обязана сделать из Одиара другого режиссера? В этом году подобный радикальный жест предпринял тот же Альмодовар, перейдя в «Соседней комнате» на английский язык — и начисто отказавшись от былого юмора, как будто сама эпоха требует подобных перемен даже от состоявшихся художников. Результат в обоих случаях вызывает смешанные чувства. А Одиар еще и заходит на территорию именно Альмодовара (только раннего), чувствуя себя на ней неуверенно. Кэмп — не его стихия, а надрыв вместо иронии — ложная интонация для постмодернистского мюзикла.
Автору не хватает места и времени, а возможно, и знания материала, чтобы всерьез погрузиться в тему трансгендерного перехода — в «Эмилии Перез» он выглядит неубедительно; всем, включая израильского хирурга, приходится принимать слова и чувства Манитаса на веру. О криминальной обстановке и повсеместной коррупции в Мексике Одиар тоже вряд ли может сказать что-то оригинальное. Ему не удается придумать хоть один по-настоящему самобытный музыкальный номер. Персонажей так много, что они толпятся в экранном пространстве, не позволяя друг другу рассказать свою историю до конца, многие их поступки и перемены настроения выглядят немотивированными. А переплетение индивидуальных сюжетов к финалу все больше напоминает мыльную оперу. Да о чем же тогда, собственно, этот изощренный и — нельзя не признать — уникальный фильм?
Попробую предположить. Вряд ли случайно в «Эмилии Перез» нет ни одного убедительного, человечного или просто симпатичного мужского персонажа (кроме, опять же, хирурга из Тель-Авива), зато все женские буквально требуют симпатий публики. В сухом остатке остается примерно такая мысль: мужская природа порочна, она склонна к доминированию и насилию, практически всегда и везде. Но если мужчина изменит гендер, в нем тут же обнаружатся материнские инстинкты, способность любить и чувство социальной ответственности.
Решайте сами, готовы ли вы принять этот тезис — даже в порядке полемической художественной игры. А заодно рассудите, что могло двигать французским режиссером — искренний творческий авантюризм или конъюнктурное желание угодить требованиям рынка, собрав в одном фильме полный комплект модных тем.
Антон Долин