75 тысяч погибших российских солдат 120 смертей в день — вот цена, которую платит Россия за нападение на соседнюю страну. Новое большое исследование «Медузы» и «Медиазоны» о потерях
75 тысяч погибших российских солдат 120 смертей в день — вот цена, которую платит Россия за нападение на соседнюю страну. Новое большое исследование «Медузы» и «Медиазоны» о потерях
На протяжении двух лет вторжения потери оставались одним из главных табу для обсуждения внутри России. Дискуссия запрещена даже в лагере сторонников войны: в феврале после травли со стороны пропагандистов из окружения Владимира Соловьева, по всей видимости, покончил с собой «военкор» Андрей Морозов — его принуждали удалить пост о безвозвратных потерях при захвате Авдеевки. На этом фоне кажется особенно важным рассказывать россиянам о той страшной цене, которую страна платит за агрессию, развязанную от ее имени. Вместе с нашими коллегами из «Медиазоны» и исследователем избыточной смертности Дмитрием Кобаком летом 2023 года мы нашли наиболее достоверный способ подсчета потерь. На базе данных Реестра наследственных дел (РНД), статистики Росстата и поименного списка погибших военнослужащих, который «Медиазона» составляет совместно с «Русской службой Би-би-си», мы тогда оценили число погибших в Украине российских военных в 47 тысяч человек.
Перед вами — вторая часть нашего исследования, на этот раз охватывающая период почти в два года, с 24 февраля 2022-го по конец 2023-го. Оценка числа погибших за этот отрезок — 75 тысяч человек. И темп потерь не спадает.
В этом материале мы не будем так подробно, как в первый раз, останавливаться на описании методологии исследования (предлагаем всем интересующимся изучить июльскую статью). Мы расскажем об основных выводах нового исследования, ответим на самые популярные вопросы к работе, а также попытаемся оценить потери украинской стороны. В этом случае, к сожалению, у нас нет таких же надежных источников данных.
Реестр наследственных дел (РНД) — это база данных, в которой содержатся сведения об открытых гражданами РФ делах о наследстве. Без открытия дела, как правило, не получится оформить на себя наследуемое имущество, если такое имущество подлежит государственной регистрации. Обычно наследственные дела заводятся в тот момент, когда наследники хотят переоформить на себя квартиру или, например, автомобиль погибшего родственника. В РНД сохраняется информация о нотариусах, которые эти дела заводят, их контактные данные, сведения о людях, на которые эти дела открываются, и другая релевантная информация. Другие детали о том, как устроен реестр, можно прочитать здесь.
Главная идея, которая лежит в основе нашего исследования, состоит в том, чтобы использовать РНД и поименный список погибших, найденных «Медиазоной», «Би-би-си» и волонтерами, — в сочетании друг с другом. Именно это сочетание позволяет оценить, какая доля от всех погибших становится «видимой», — и дает возможность оценить истинное число погибших.
Эта идея вдохновлена анализом избыточной смертности, которую ученые используют для оценки общего урона эпидемий, природных катаклизмов и других масштабных событий, влияющих на общую смертность. Как известно, в странах, где нельзя доверять официальным данным по заболеваемости ковидом, именно избыточная смертность стала основным и самым надежным показателем истинного удара пандемии (примеры: раз, два, три, четыре). В нашем исследовании мы тоже используем многолетние данные, чтобы понять, как изменилась смертность с началом вторжения и что это говорит о военных потерях.
Более подробно о методе анализа тоже можно прочитать здесь. На некоторые вопросы о базе данных РНД и нашей работе с ней мы отвечаем во второй главе этого текста.
Главные выводы нового исследования
- Сопоставление и анализ поименных списков погибших российских военных с данными Реестра наследственных дел позволяет оценить общее число убитых с начала войны и до конца 2023 года в 75 тысяч человек. Это не точное число, а статистическая оценка, зависящая в том числе от случайности, то есть наиболее вероятное значение внутри довольно широкого диапазона — от 66 до 88 тысяч человек. Наш метод не позволяет «видеть» потери за последние месяцы, однако, если их темп остается тем же, что и в четвертом квартале 2023-го (примерно 3900 человек в месяц), суммарное значение за два года войны составит около 83 тысяч человек.
- Хотя линия фронта в 2023-м фактически замерла, темп потерь не только не снизился, но значительно вырос. Если за 2022 год количество погибших составило около 24 тысяч человек, то в 2023-м оно увеличилось более чем вдвое, почти до 50 тысяч. Максимальных значений потери достигли во время битвы за Бахмут, в январе — марте 2023 года. По нашим данным, в этот период погибало до двух тысяч человек в неделю, и большую их часть составляли бывшие заключенные.
- Даже после пика бахмутской операции темп потерь в 2023-м все равно остался на высоком уровне. Он превосходил потери первых дней войны, когда российские войска пытались наступать на Киев и почти везде потерпели поражение. Захватив Бахмут, Россия перешла к обороне. Однако отражение наступления ВСУ на «линии Суровикина» — то есть на, казалось бы, защищенных позициях — тоже потребовало от ВС РФ больших жертв. Вероятно, рост потерь по сравнению с 2022 годом связан с тем, что в разы возросла численность войск на фронте (если при вторжении ее оценивали в 190 тысяч вместе с «народными милициями ДНР и ЛНР», то сейчас речь идет, по-видимому, о полумиллионе человек). Также на уровень потерь повлияла возросшая огневая мощь ВСУ, которые получили западное вооружение и боеприпасы.
- В последнее время, начиная примерно с октября-ноября 2023 года, темп потерь снова стал ускоряться. Можно даже назвать более точный период начала роста потерь — вторая неделя октября. Именно тогда началось российское наступление на Авдеевку. Были опубликованы десятки видео, в которых запечатлено поражение более сотни российских бронемашин. Теперь мы обнаружили, что оно сопровождалось огромными потерями живой силы. Как мы увидим дальше, резко подскочили и потери и ВСУ, которые пытались отстоять Авдеевку. В итоге сделать это им не удалось. А битва за пригород Донецка с точки зрения потерь с обеих сторон вполне может оказаться «вторым Бахмутом» (но пока прошло недостаточно времени, чтобы оценить потери от захвата Авдеевки более точно).
- По принадлежности погибших к разным частям и группам ВС РФ можно четко проследить, как менялся состав армии и способы ее комплектования. Вторжение начала кадровая российская армия численностью более 100 тысяч человек (плюс «народные милиции» Донбасса), состоящая из контрактников и офицеров; они и составили почти все потери в первые месяцы войны. Однако к осени — зиме 2022 года эта категория в текущих потерях была практически исчерпана. Многие погибли и получили ранения, из-за которых уволились со службы. Значительная часть разорвала контракты: это не запрещалось до осени 2022-го.
- Вновь доля «контрактников» в потерях стала превалировать со второй половины 2023 года, когда ВС РФ укомплектовали «добровольцами». Так российские власти называют тех, кто заключил контракт с Минобороны в частном порядке. По словам Путина, к концу 2023-го были набраны почти полмиллиона таких людей. Цифра представляется завышенной, но сам факт смены способа комплектования на «добровольческий» подтверждается статистикой потерь: теперь «новые контрактники» — самая многочисленная группа погибших. Всего же к концу 2023 года на войне погибли около 22 тысяч кадровых военных («добровольцев» — 12,5 тысячи).
- С лета 2022 года начала расти доля убитых бывших заключенных, а также бойцов ЧВК Вагнера. Наемники — как набранные из тюрем, так и добровольцы — составили бо́льшую часть российских потерь в битве за Бахмут. На графиках потерь можно наблюдать, как летом 2023-го вагнеровцы резко исчезли из статистики — одновременно в ней вновь выросло число кадровых военных (в первую очередь тех самых «добровольцев»).
- Бывшие заключенные в итоге составляют очень важную долю российских потерь. Суммарно мы можем оценить их число в 20 тысяч из 75 тысяч человек. Заключенные отличаются от других групп тем, что значительно реже оставляют наследство — и потому реже попадают в РНД. Это не проблема для нашего метода подсчета: мы учитываем подобные различия между группами. Что учесть сложнее, так это количество заключенных среди тех примерно 20% погибших, информация о которых не позволяет определить их принадлежность к той или иной группе военных. В нашей оценке мы исходим из пропорционального распределения групп среди подобных случаев, но такой подход может не вполне адекватно отражать реалии.
- Поражения под Балаклеей и Херсоном осенью 2022 года заставили российское руководство срочно провести мобилизацию. Мобилизованные, многих из которых сразу бросили на поддержку рушащейся обороны ВС РФ, уже осенью и зимой 2022-го заняли значительную долю среди погибших. На графике можно увидеть пик потерь среди мобилизованных в новогоднюю ночь 2022/2023 — тогда ВСУ ракетами РСЗО HIMARS нанесли удар по зданию ПТУ в Макеевке под Донецком, где были расквартированы сотни вновь призванных военных.
- В итоге мобилизованные составляют третью по численности группу среди погибших (после кадровых военных и бывших заключенных) — их доля достигает около 16 тысяч из тех же 75 тысяч. Начиная с октября 2022 года этот показатель в общих потерях стабилен: в среднем еженедельно гибнут примерно 250 принудительно отправленных на фронт мужчин.
- Наши расчеты опираются на данные, в которых мы уверены, — но касается это лишь погибших. К безвозвратным потерям на войне традиционно относят также тяжелораненых (уволенных со службы по ранению) и пропавших без вести. О них наши подсчеты ничего сказать не могут (раненых не хоронят, и они не оставляют наследства). Мы подробно обсуждали проблему учета обеих групп в предыдущем исследовании, и с тех пор новой информации, которая позволила бы уточнить оценку, не появилось. Можно лишь сказать, что соотношение раненых к погибшим в разных войнах отличается (и зависит в том числе от типа ранений), а наиболее консервативная оценка, основанная на выплатах компенсаций в 2022 году, составляет 1 к 1,7–2. В нашем случае это дает 130 тысяч раненых, или чуть более 200 тысяч общих безвозвратных потерь.
- Что касается пропавших без вести, то из тех точечных случаев, когда нам известны их списки, можно сделать вывод, что значительная их часть уже включена в оценку потерь. Несмотря на упрощение в 2023 году процедуры признания по суду пропавшего без вести погибшим (подробнее об этом упрощении расскажем ниже), всплеска судебных дел такого типа мы не наблюдаем. То есть значительного числа пропавших без вести, которые могли бы быть не учтены в расчетах, скорее всего, не существует.
- В целом динамика потерь к концу 2023-го говорит о том, что российские власти наладили стабильный конвейер поставки российских мужчин на фронт. Там в последние полгода они гибнут со скоростью примерно 120 человек в день.
- Уровень потерь важен для перспектив войны на истощение. Так, в аналитическом докладе эстонского Министерства обороны от конца 2023 года дана оценка критической для российской армии убыли личного состава: безвозвратные потери (убитые плюс списанные по ранению) в 50 тысяч человек каждые полгода лишат командование ВС РФ возможности «регенерировать» боевой потенциал действующих на фронте войск. Нетрудно посчитать, что в последние полгода эта «норма» выполняется: за это время российские силы (без учета воюющих на их стороне граждан Украины и других иностранцев) потеряли более 22 тысяч убитыми; с учетом списанных со службы тяжелораненых безвозвратные потери могли составить более 60 тысяч человек. Однако, вероятно, потери мешают восстанавливать потенциал и ВСУ. Возможно, с этим связана патовая ситуация на фронтах в последний год.
- По графикам мы ожидаемо видим, что наступающие войска несут большие потери, нежели обороняющиеся. Но это не значит, что для победы в войне на истощение каждый из противников должен предпочитать оборону. Потери территории, городов и важных укрепленных районов негативно влияют на психологическое состояние войск и общества воюющей страны. А в случае с Украиной, как мы видим, неудачи подрывают и поддержку Запада, от которой всецело зависит Киев.
Ответы на главные вопросы к исследованию
Почему нужно доверять вашей оценке, а не публикациям западных СМИ или источникам в американской разведке?
Наша оценка основана на объективных данных, которые проанализированы прозрачным образом. При желании ее можно перепроверить и воспроизвести самостоятельно. В нашем распоряжении — десятки миллионов записей в Реестре наследственных дел и десятки тысяч свидетельств смерти российских военных: фотографии могил, новости о прощаниях, некрологи в соцсетях. Эти данные невозможно сфальсифицировать. Более того — те изменения, что мы наблюдаем в РНД, невозможно объяснить иначе, чем резким ростом смертности среди молодых мужчин в России.
Взгляните на график выше, где отображен крайне простой, никак не обработанный показатель — суммарное число наследственных дел, заведенных в неделю на мужчин и женщин в возрасте от 20 до 24 лет, по дате смерти, указанной в наследственном деле. Резкий рост умерших в начале войны (среди тех мужчин, на кого открыты наследственные дела) нельзя объяснить чем-то, кроме военных потерь. Для женщин в этот момент вообще ничего не меняется. Это полностью соответствует тому, что мы знаем о характере потерь из всех других источников. С российской стороны (в отличие от украинской) женщин среди погибших фактически нет — есть лишь четыре исключения из 44 тысяч достоверно известных погибших (по базе «Медиазоны» и «Би-би-си»).
А вы не слишком усложняете? Не проще ли просто брать число подтвержденных погибших из поименного списка «Медиазоны» и «Би-би-си» и умножать его на два?
Количество подтвержденных смертей, умноженное на два, — действительно хороший грубый показатель истинного числа погибших. Однако нужно понимать, что он не постоянен во времени и не позволяет правильно оценить количество погибших в разных группах — возрастных когортах и тех или иных родах войск. Кроме того, правило «умножить на два» не позволяет оценить погрешность, с которой на самом деле нам известен масштаб потерь. Мы считаем потери в войне темой насколько важной, что она достойна более точного и серьезного подхода к исследованию.
Вы опираетесь на поименные списки погибших — но туда попадают лишь люди, у которых есть родственники и социальные связи. А про тысячи сирот и людей без семьи и собственности вам просто ничего не известно
Подобное возражение могло бы быть важным аргументом в пользу того, что мы на самом деле не знаем о том, какую пропорцию «известные» погибшие составляют от общего числа потерь. Можно представить себе сильно утрированную ситуацию, когда все погибшие делятся на два класса: «социальные» и «асоциальные». О первых пишут в соцсетях, их родственники обращаются за наследством; вторые никогда не упоминаются в открытых публикациях, и у них нет наследства, они не попадают в РНД. В таком случае действительно можно было бы утверждать, что мы не можем исключить существование значительной группы погибших, о которых ничего не известно.
То, что это не так, позволяет установить простой тест: можно сравнить доли попавших в РНД среди тех погибших, кто был найден волонтерами через интернет-публикации и по снимкам с кладбищ. В последнем случае попадание человека в базу данных «Медиазоны» и «Би-би-си» никак не зависит от социального положения и материального состояния человека. Такое сравнение двух групп погибших говорит о том, что доли оставивших наследство почти не отличаются, а значит, гипотезу о существовании значительной группы погибших, которые «недопредставлены» одновременно и в поименных списках, и в РНД, можно отвергнуть.
Мы были рядом с вами каждый день этой войны — и в этом страшном феврале. И мы будем с вами
Но нам нужна ваша помощь, и это срочно. Мы обращаемся прежде всего к нашим читателям, живущим не в России. Пожалуйста, поддержите «Медузу» — для себя и для всех, кто читает ее внутри страны.
Как по данным Реестра узнать количество погибших на войне — разве там есть такая информация?
В Реестре наследственных дел нет информации о причине или месте смерти, там нет даже пола человека (хотя его несложно установить по ФИО). Главное, что дает информация о наследственных делах, — это их общее число на любую дату смерти. Зная исторические тренды, можно рассчитать число избыточных наследственных дел, которые появились с начала войны, аналогично тому, как демографы считают избыточные смерти при изучении, например, последствий ковида в разных странах. Главное отличие заключается в том, что из РНД мы получаем избыточные дела, а не смерти, — и нужно еще постараться, чтобы понять, какое количество смертей приходится на одно наследственное дело.
Мы используем для этого сопоставление поименного списка погибших и записей реестра. Из этого сопоставления мы знаем, на какую долю известных погибших открываются наследственные дела. Принимая допущение, что открытие или неоткрытие наследственного дела никак не зависит от того, стало известно о погибшем или нет (напомним, мы не видим значимой разницы в этих долях для найденных по разным источникам), мы можем рассчитать коэффициент перевода дел в смерти. Делается это отдельно для каждой возрастной группы.
Наконец, в расчете есть дополнительное усложнение, которое связано с изменением социального состава и принадлежности воюющих к разным подразделениям. Использовать коэффициенты перевода дел в смерти, посчитанные на кадровых военных, было бы неверно, если речь идет о бывших заключенных, мобилизованных или бойцах ЧВК Вагнера. Мы учитываем эти различия специальным образом, используя для этого подход «случай — контроль», то есть подбирая каждому известному члену данной группы наиболее похожего на него представителя контрольной группы и рассчитывая коэффициент, отражающий отношение вероятностей того, что на представителя группы заведут наследственное дело. Это позволяет установить истинное число погибших независимо от того, как сильно меняется их социальный состав.
Многие идут к нотариусу не сразу, а спустя месяцы после смерти. Как тогда вы можете знать, сколько погибло человек на конец 2023 года?
Мы это учитываем. Имея десятки миллионов наследственных дел за многие годы, мы знаем, с какой вероятностью на какой день после смерти человека обычно заводится наследственное дело. Используя теорему Байеса об условных вероятностях, мы можем восстановить картину распределения наследственных дел, «как если бы» полгода, отведенные на открытие наследственного дела (без суда), уже прошли. Если говорить о самых последних смертях, когда дата смерти очень близка ко времени исследования, то открытых за это время наследственных дел действительно становится слишком мало. Такая компенсация перестает работать — поэтому в расчетах мы исключаем ближайший период из общей оценки. И поэтому в этом тексте представлено число смертей только на 1 января 2024 года.
Можете объяснить просто, как устроен ваш расчет? Ну, насколько это возможно
Для примера можно взять наследственные дела, заведенные на молодых мужчин в возрасте 20–24 года, которые умерли на 10-й неделе 2022-го (c 7 по 13 марта). Если брать только тех из них, для кого задержка между датой смерти и датой акта о смерти превышала 13 дней (почему именно столько, объясним ниже), то в базе найдется 63 дела (если на одного человека открыто несколько дел, мы оставляем самое первое). Учитывая, что мы можем не знать о некотором количестве дел, которые будут открыты на умерших в будущие годы (см. ответ на предыдущий вопрос), можно ожидать, что на конкретной неделе в конкретной возрастной группе мы имеем 65,2 дела.
Модель линейной регрессии, которая учитывает многолетние и сезонные тренды, а также количество дел, открытых на женщин в эту неделю, предсказывает, что до войны мы могли бы ожидать лишь 2,8 таких дела в эту неделю. Значит, в реальности мы имеем дело с 65,2 − 2,8 = 62,4 избыточного дела в этой группе. Из анализа поименного списка погибших мы знаем, что на смерти с задержкой в 13 и более дней приходится ровно половина погибших (это медианное значение задержки). Значит, общее число дел среди таких же погибших на войне должно быть вдвое больше — 126 человек. И можно отметить отдельно, что использование информации о задержках для молодых мужчин почти ничего не меняет в итоговых значениях, так как фоновая смертность для них очень низка и стабильна и легко устраняется. А для старших возрастных групп, где доля военных смертей от общего числа уже невелика, учет задержки позволяет снизить «шум» от не связанных с войной смертей — прежде всего ковидных.
Из того же поименного списка мы знаем, что в группе 20–24 лишь на 63% погибших в итоге открывают наследственные дела, а значит, 126 открытых дел превращаются в 126 × (1 / 0,63) = 200,3 реальной смерти. Значение верно, если погибшие на этой неделе на 100% состояли из кадровых военных: последние составляют контрольную группу, на которой посчитаны коэффициенты перевода дел в смерти. Судя по поименным спискам, на 10-й неделе 2022 года это действительно было так, поэтому финальное значение числа погибших таким и останется. Однако в некоторые периоды войны доли, например, заключенных составляли до половины погибших — их нужно учесть, применив коэффициенты, отражающие разную вероятность попадания в РНД.
Какие допущения использованы в вашей работе?
Их множество. Например, мы исходим из того, что динамика открытия дел после смерти не изменилась после начала войны (мы знаем, что за последние годы она не менялась). Мы также допускаем, что медианное время задержки между смертью и актом о смерти не отличается для всех погибших военных и для тех из них, чьи имена стали известны. Что вероятность открытия наследственного дела для представителей одной и той же группы и возраста не изменилась со временем. Эти предположения кажутся нам разумными, но это то, из чего мы исходим, — а не то, что можем проверить экспериментально.
Какое место в анализе самое слабое?
Во-первых, мы не можем сказать ничего определенного ни о раненых, ни о пропавших без вести. Всегда можно предположить, что существует большое число людей, которые были брошены на поле боя и так и не попали ни в поименные списки, ни в РНД. Наше исследование не может опровергнуть такую спекуляцию, однако она сама по себе подразумевает, что у пропавших без вести либо вовсе не было родственников, либо те почему-то решили не вспоминать о своих близких и не обращаться за оформлением актов о смерти, необходимых для получения (довольно значительных) выплат. В апреле 2023 года Госдума приняла закон, позволяющий признать пропавшего военнослужащего погибшим в ускоренном и упрощенном порядке — даже если его тело так никогда и не будет обнаружено.
- Погибшими сразу признают военнослужащих, гибель которых наблюдали свидетели из числа других военных, — по рапорту командира без наличия тела умершего.
- Даже если тело убитого никто не видел, его смогут признать погибшим при наличии обстоятельств, дающих основание предполагать гибель (например, попадание снаряда в здание или автомобиль, где находился пропавший).
- Если об обстоятельствах исчезновения военного вообще ничего не известно, его по суду признают «безвестно отсутствующим» через полгода после пропажи (по старым законам требовалось ждать год). Еще через три месяца — снова по суду — «безвестно отсутствующего» военного можно будет признать умершим. Это даст родственникам возможность получить все назначенные законом пособия и вступить в права наследства.
Если бы за время войны накопились десятки тысяч дел о пропавших без вести, после принятия закона следовало бы ждать всплеска судебных дел о признании людей «безвестно отсутствующими» или сразу погибшими. Но мониторинг показывает, что никакого всплеска в 2023-м не было (равно как и в 2022-м, когда война уже шла, но действовали еще старые законы о пропавших без вести).
Точно оценить количество военных, которых признали пропавшими без вести или умершими через суд, пока невозможно. После вступления в силу закона в гарнизонных судах начали появляться иски родственников и воинских частей, но за весь 2023 год их было всего 128 штук.
Сколько еще исков о погибших на фронте могло поступить в гражданские суды, оценить сложно. Анализ «Важных историй» показал прирост более 900 дел с начала вторжения. Окончательная статистика Верховного суда за вторую половину 2023 года, которая зафиксирует эффект от нового закона, появится только в апреле 2024 года.
Во-вторых, наши итоговые оценки имеют довольно большой разброс между ожидаемыми минимальными и максимальными значениями. Они связаны прежде всего с довольно «шумными» (неточными) коэффициентами перевода избыточных кейсов в смерти, которые мы установили на основе выборки ранних погибших. В будущем мы планируем повысить эту точность.
В-третьих, мы не учитываем влияние смертей, связанных с эпидемией ВИЧ в России. Как показали Дмитрий Кобак и соавторы в недавней работе, учет этих смертей способен значительно (примерно на 15%) снизить оценку погибших от боевых действий. Смерти, связанные с эпидемией ВИЧ, имеют сложную динамику, и их трудно учесть с помощью линейной регрессии и соотношения женских и мужских смертей. Мы не смогли учесть это в наших расчетах, поскольку данные о ВИЧ основаны на общей, а не «поздней» смертности (то есть случаях, когда дата смерти и акта о смерти значительно отличаются): распределение связанных с ВИЧ смертей по этому показателю неизвестно. В предельном случае (когда все ВИЧ-смерти неотличимы от военных смертей) этот фактор может снизить оценку погибших максимум на те же 15%. Однако такое предположение мы находим плохо обоснованным.
Что изменилось с момента публикации текста о 47 тысячах погибших в середине 2023 года?
Главное изменение — это новые данные о погибших за прошедшее время. Главное методическое нововведение — учет задержки между смертью и актом о смерти, который позволил существенно улучшить точность прежде всего в старших возрастных группах.
В результатах нашего первого исследования можно заметить, что между избыточной смертностью, посчитанной по РНД и по суммарным данным о смертности Росстата, есть существенные отличия именно в старших возрастных группах: от 40 до 44 и от 45 до 49 лет. Это объясняется значительной смертностью от ковида, которая затронула эти группы и не вполне может быть компенсирована использованием соотношения мужской и женской смертности.
Мне хочется погрузиться в детали и воспроизвести исследование. Что делать?
Прочитайте наше предыдущее исследование, где мы очень подробно обсуждаем детали метода и все его ограничения. Кроме того, мы публикуем Jupyter-ноутбук, в котором приведены все использованные расчеты. Если вы исследователь и вам нужны сырые данные, использованные в статье, напишите нам письмо по адресу [email protected].
Потери украинской стороны: попытка оценки
После публикации нашего исследования в июле 2023 года мы получили множество обращений (в основном, вероятно, от прокремлевских ботов) с призывом так же тщательно подсчитать украинские потери. К сожалению, мы не можем сделать это с высокой точностью: недостаточно данных. Но составить общее представление о соотношении военных потерь Украины и России все же можно.
- Как и Россия, Украина официально не раскрывает свои военные потери. Последний раз число погибших военнослужащих называл советник офиса президента Украины Михаил Подоляк в декабре 2022 года: на тот момент, по его словам, ВСУ потеряли от 10 до 13 тысяч человек убитыми. Это число невозможно проверить.
- Демографические данные (например, половозрастные показатели смертности) Украина не публикует с начала войны. База наследственных дел (аналог российского РНД) не открывается даже с территории Украины.
- Таким образом, в публичном доступе нет данных, позволяющих установить абсолютное число украинских потерь. Зато существуют наборы данных и для Украины, и для России, собранные похожими методами, которые позволяют провести относительное сравнение. Речь о базах данных об убитых участниках боевых действий, собранных по открытым источникам.
- Напомним, что подобные базы — например, список, который с помощью волонтеров собирают «Медиазона» и «Би-би-си», — не охватывают всех погибших. Главная сложность — понять, насколько подсчеты по открытым источникам полны. Разумеется, в России и Украине полнота таких баз может быть разной, поэтому их прямое сравнение дает только грубую оценку реального соотношения потерь.
- При этом базы, составленные по открытым источникам, имеют свои преимущества: люди, которые над ними работают, не заинтересованы в том, чтобы скрыть потери, — напротив, им нужно, чтобы списки были максимально полными. И главное, как правило, дела погибших в них содержат персональные данные и ссылки, которые можно проверить.
Какие есть данные по потерям Украины?
Существует несколько проектов, которые заявляют, что ведут подсчет украинских потерь по открытым источникам.
- Один из них — WarTears — запущен в конце мая 2022 года российским провоенным телеграм-каналом «Рыбарь». На момент публикации этого текста на сайте WarTears утверждается, что в их списке больше 69 тысяч погибших украинцев. Эту базу даже можно скачать, но в ней нет внешних ссылок — поэтому она не поддается проверке и не годится для анализа.
- Еще один российский провоенный проект, Lostarmour, тоже не публикует ссылок на источники; кроме того, в пофамильном списке украинских потерь, который составлен в алфавитном порядке, создатели этой базы добрались только до буквы О.
- Подходящая для проверки база собрана на сайте анонимного проекта UALosses, который запустился 31 декабря 2023 года. На момент публикации этого текста в списке UALosses 42 152 имени. Для каждого погибшего военнослужащего заведена карточка с именем, общей информацией и ссылками на источники.
Чтобы проверить базу UALosses, мы взяли из нее выборку в 400 случайных записей. Этого достаточно: по такому количеству мы с вероятностью 95% (плюс-минус 5% на погрешность) можем судить обо всех 42 тысячах.
Каждую из 400 записей мы проверили вручную, чтобы понять, есть ли в карточке ссылка на источник и действительно ли в источнике говорится о гибели именно этого человека. В итоге мы сочли базу надежной: все 400 записей имели работающие ссылки; 385 карточек (то есть 96%) ссылались на украинские источники (СМИ, репортажи с похорон, сообщения местных властей, мемориальные проекты); 14 записей были основаны только на данных с сайта Lostarmour и подтверждений им в открытых источниках найти не удалось. Еще один человек из выборки оказался погибшим мирным жителем.
Кроме того, мы нашли в списках UALosses 200–500 дублей (повторяющихся записей) — включая ложные срабатывания на однофамильцев и тезок. Но эти ошибки не влияют на репрезентативность всей базы потерь, собранных проектом, — с учетом того, что мы сравниваем не общее число погибших, а понедельные потери.
Помимо достоверности, главный вопрос к такой базе — это ее полнота. Оценить этот критерий (то есть отношение к реальному числу погибших) невозможно — для этого нет данных. Тем не менее мы полагаем, что полнота украинской базы даже выше, чем аналогичной российской (от «Медиазоны» и «Би-би-си»), по нескольким причинам:
- Указы президента Украины о посмертном награждении военнослужащих открыты и публикуются на сайте текстом; их легко собирать и анализировать. Как и в России, в Украине есть награда, которую вручают посмертно почти всем погибшим, — «За мужество». Аналогичные указы в России засекречены и не публикуются.
- В Украине есть несколько больших проектов по увековечению памяти погибших военных — например, «Книга памяти» и платформа «Мемориал»
- Власти сразу нескольких украинских регионов ведут подробные проекты про погибших земляков либо просто выкладывают списки.
- Данные в украинских источниках гораздо полнее, чем в российских. Например, без сопоставления данных с РНД мы смогли найти даты рождения и гибели только 24 тысяч человек, тогда как в базе UALosses таких 35 тысяч. То же, скорее всего, относится и к другим важным для анализа данным — где человек служил и где погиб.
То есть подробность и качество украинских источников в среднем выше, чем в России: российским регионам запрещают слишком подробно отчитываться о потерях, а один из главных источников данных — это личные записи «ВКонтакте», которые часто скупы на детали.
Еще одно важное отличие в смысле полноты списков потерь России и Украины — соотношение пропавших без вести.
- В Украине существует официальный реестр пропавших на войне. В октябре 2023 года в нем значились фамилии почти 15 тысяч военных.
- В России, как мы писали выше, официальных данных о пропавших нет. При этом известно (из взятых ВСУ в качестве трофея документов), что в отдельных операциях пропавшие составляли значительную часть потерь ВС РФ. Из данных РНД нам известно, что позже многие из этих людей были признаны погибшими (вероятно, после обмена телами между Украиной и Россией).
И какие выводы можно сделать из доступных украинских данных?
Учитывая все нюансы, мы можем сравнить базу «Медиазоны» и «Би-би-си» с базой UALosses, что позволит очень грубо соотнести потери двух армий.
На протяжении всей войны число погибших, попавших в российский и украинский списки, было примерно равным. Это, конечно, не значит, что и реальные потери двух армий были равны. Степень полноты (соотношение погибших, найденных в открытых источниках, к общим потерям убитыми) для Украины неизвестна. Однако для России благодаря нашему исследованию базы РНД мы знаем это соотношение достаточно точно: в среднем на каждое упоминание в открытых источниках приходится 1,8–2 погибших (при этом нужно помнить, что выявленное нами число погибших российских военных не включает в себя украинских граждан, воюющих в соединениях бывшей «народной милиции ЛНР и ДНР», и прочих коллаборационистов).
Предположим невероятный вариант, в котором база данных UALosses абсолютно полна, то есть в нее попадают все потери украинских сил. В этом случае соотношение военных потерь России и Украины составляет 1,8–2 к 1. Это максимально возможная оценка «сверху» в пользу Украины. Соответственно, соотношение, представленное недавно Владимиром Зеленским в интервью Fox News — 5 к 1 в пользу Украины, — выглядит явно завышенным.
В случае, если в открытый доступ в Украине попадает такая же доля убитых, что и в России, потери обеих сторон будут примерно равны. Оценка же «снизу» может быть любой: так, в случае если в Украине публичной становится лишь одна смерть военного из 10, соотношение потерь будет 5 к 1 в пользу России.
Повторимся: нам такие оценки снизу кажутся совершенно невероятными: в Украине нет ограничений на публикацию некрологов и посмертных наградных листов, а доступные данные о погибших кажутся существенно более полными, чем в России.
Вероятно, реальное соотношение потерь лежит в диапазоне от 1 к 1 до 2 к 1 в пользу Украины. А если учесть погибших граждан Украины, воюющих на стороне России, это соотношение будет еще хуже для российских сил.
Это соотношение не меняется со временем?
Как правило (но не всегда), в нынешней войне бо́льшие потери несет сторона, ведущая наступление. При этом по графику, представленному выше, хорошо видно, что во время активных боевых действий растут потери не только атакующей армии, но и обороняющейся. Так было во время летнего наступления ВСУ — на него приходится и локальный пик потерь ВС РФ. Потери же ВСУ существенно выросли прошедшей осенью и зимой, когда украинская армия безуспешно пыталась удержать Авдеевку — и более успешно отражала российское наступление на других фронтах.
Так было и во время главного сражения 2023 года — битвы за Бахмут. Западные военные эксперты считают, что во время «бахмутской мясорубки» потери российских сил были в четыре раза больше украинских. Проблема для ВСУ состояла в том, что большую часть убитых со стороны России составили бывшие заключенные, которые подписывали полугодовые контракты с ЧВК Вагнера. Это была плохо обученная армия непостоянного состава. Со стороны же Украины потери несли лучшие кадровые подразделения. Это привело к тому, что ВСУ истощили силы в обороне в неблагоприятных условиях (в полуокружении в городе, находящемся в низине).
Доступные нам данные позволяют грубо оценить реальное соотношение потерь в этой битве. Согласно нашему исследованию, всего с начала битвы (можно считать, что она началась в июле 2022 года, когда ЧВК Вагнера захватила Углегорскую ТЭС к югу от Бахмута и начала продвижение к городу) и до падения города в мае погибли примерно 15 700 бывших заключенных (диапазон — от 13 900 до 18 400 человек) и 5900 наемников ЧВК (диапазон — от 5200 до 6850).
Правда, в битве участвовали и другие российские силы — два десантных полка, одна бригада 3-го армейского корпуса и части бывшей «народной милиции ЛНР», — однако они были задействованы в основном на флангах и в тылу группировки ЧВК и редко участвовали в штурмовых действиях. При этом заключенные на последнем этапе битвы гибли не только под Бахмутом: с февраля 2023 года их активно вербует не ЧВК, а Министерство обороны РФ. Но для грубых расчетов этими тонкостями можно пренебречь. Таким образом, общие потери российских сил в сражении под Бахмутом и Соледаром можно оценить в 21 тысячу человек (точнее — от 19 100 до 25 250). При этом в базе «Медиазоны» и «Би-би-си» числятся лишь 9500 человек, которых можно причислить к погибшим под Бахмутом (это заключенные, наемники ЧВК и люди, у которых явно обозначено место смерти «Бахмут»). И это не удивительно: согласно нашему исследованию, смерть заключенных и наемников намного реже попадает в соцсети, официальные некрологи и на таблички на мемориальных кладбищах, нежели смерть кадровых военных.
За этот же период были опубликованы данные 4557 погибших украинских военных, у которых местом смерти значился Бахмутский район Донецкой области. К ним нужно прибавить неясное число погибших, у которых не обозначено место смерти (в украинских базах таких потерь немного по сравнению с российскими). Кроме того, нужно помнить, что база UALosses не охватывает все реальные потери. В случае если бы в нее попадали все погибшие, соотношение потерь под Бахмутом было бы 4,6 к 1 в пользу ВСУ; если же публичными становятся лишь половина смертей, соотношение будет 2,3 к 1.
В любом случае можно согласиться с западными экспертами: зимой и весной 2023 года ВСУ понесли до половины всех потерь за тот период, защищая именно Бахмут. Россия же там в основном теряла заключенных, которые через несколько месяцев в любом случае покинули бы зону боевых действий после окончания полугодового контракта.
Высокие потери, очевидно, мешают обеим армиям накопить силы для решающего удара: они просто не успевают набрать и обучить новые соединения в необходимом количестве. Вечный дефицит опытных кадров (в российской армии за два года почти полностью сменился кадровый состав) — одна из важнейших причин того, что в войне больше не случаются прорывы, а войска оказались не способны к маневру.
Для того чтобы победить в войне на истощение, Украине необходимо не только наносить потери российской армии, но и постараться снизить потери собственные. Это едва ли возможно без того, чтобы не только временно перейти к обороне и создать мощные оборонительные рубежи, но и избегать борьбы в неблагоприятных условиях — таких, с какими ВСУ столкнулись в полуокруженных Бахмуте и Авдеевке. Пусть отказ от обороны в таких случаях и сопряжен с болезненной сдачей территорий.
«Медуза» и «Медиазона»