Хотя бы до 120 лет Владимир Владимирович дожить бы очень хотел Отрывок из романа Ивана Филиппова «Мышь». Это (выдуманная) история о том, как пытались изобрести эликсир бессмертия для Путина — а получили зомби-апокалипсис
В издательстве Freedom Letters вышла «Мышь» — новая книга писателя, журналиста, автора телеграм-канала и подкаста «Запасаемся попкорном», а также канала «На Zzzzzападном фронте без перемен» Ивана Филиппова. По сюжету в 2020 году из Института функционального бессмертия, где ученые разрабатывают сыворотку для продления жизни Путина, сбегает инфицированная мышь. После этого в Москве случается апокалипсис: бóльшая часть жителей города погибает, кто-то выживает, остальные превращаются в зомби. Герои истории — выжившие, которые пытаются спастись. С разрешения издательства «Медуза» публикует отрывок из книги — о том, как еще при Брежневе появился Институт функционального бессмертия и как он привлек внимание Путина.
Холодная водка приятно обожгла горло, и Аркадий Борисович начал говорить.
— Область ваших интересов — генетика, не правда ли? Я читал ваши работы. Признаюсь сразу — понял я немного, но мне объяснили, что вас занимает вопрос человеческого долголетия. Вы ищете способы продлить отведенную нам природой жизнь?
Митя кивнул. Аркадий Борисович поставил рюмку на стол и наклонился к Мите.
— О нашей с вами встрече и нашем разговоре вы не расскажете никому.
Это был не вопрос, а утверждение. Митя кивнул второй раз.
— Я консультировался с врачами и учеными, так же конфиденциально, как мы говорим сейчас с вами, и я уверен, что Леонид Ильич не доживет до следующего Нового года. Более того, я знаю, что этим знанием обладаю не только я, но и многие из тех, кого вы видели на недавнем заседании… После смерти Леонида Ильича неизбежно начнется война наследников. Все желающие, а их, я вас уверяю, предостаточно, будут пытаться занять место генерального секретаря.
Аркадий Борисович говорил, в общем-то, очевидные вещи, но Митя терпеливо слушал, предполагая, что вскоре его собеседник все-таки перейдет к делу. И Аркадий Борисович не обманул его ожиданий.
— Борьба за власть изнурительна и контрпродуктивна. Я пригласил вас сегодня, чтобы спросить: может ли советская наука как-то помочь в этой ситуации? Могут ли ваши исследования вопроса человеческого долголетия получить какое-то практическое применение?
Аркадий Борисович не просил Митю вылечить Брежнева. Он предложил ему возглавить институт, изучающий, так сказать, «функциональное бессмертие». Все было просто: пока у генерального секретаря оставалась хоть какая-то активность мозга, он продолжал оставаться генеральным секретарем. А значит, у Аркадия Борисовича и его союзников было время с толком и расстановкой решить вопрос передачи власти. Без суеты и без лишних эмоций. Другими словами, если, не дай, конечно, бог, советские врачи не справятся и Леонид Ильич умрет, Аркадию Борисовичу нужен план Б. Нужен способ, позволяющий вернуть минимальную мозговую активность покойнику.
Глядя на ошарашенного Митю, Аркадий Борисович поспешил уточнить:
— Я не требую у вас найти секрет вечной жизни или научиться, как библейский Христос, воскрешать мертвых. Что вы! Хотя, если бы вы научились превращать воду в вино, пожалуй, я бы сказал вам отдельное спасибо.
Аркадий Борисович хихикнул над собственной шуткой, и Митя, повинуясь неписаным правилам бюрократического этикета, вымученно улыбнулся. Его собеседник продолжал:
— Повторюсь, меня интересует формальная электрическая активность. Не сознание, не способность говорить или двигаться — только полуживой мозг. Если вы считаете, что эта задача вам под силу, ресурсами для ее решения я вас обеспечу.
И Митя согласился. Собственно, в тот момент, в беседке под тенью переделкинских сосен, он и превратился из талантливого Мити в уважаемого Дмитрия Даниловича, директора и основателя Института функционального бессмертия.
○ ○ ○
Всего три недели спустя Дмитрий Данилович осматривал скромный особняк на Поварской улице, напротив школы № 91. Правда, особнячок тот был скромным лишь на первый взгляд. Точнее, он был с секретом.
Любому прохожему, решившему пройти с Арбата к Садовому по уютной Поварской, видны были лишь два аккуратных этажа купеческого дома начала XIX века — его построили спустя несколько лет после пожара 1812 года. А вот что было под особняком, знали только сотрудники института: под землей располагались пять этажей лабораторий, кабинетов, извилистых коридоров и вивариев, в которых содержались лабораторные животные.
Уже в октябре 1982 года десятки ученых приступили к работе. Лучшие умы Союза под руководством Дмитрия Даниловича трудились над сывороткой бессмертия. Задача была очевидна — сохранить хрупкие клетки мозга от смерти без кислорода. После остановки сердца нейроны начинали умирать через минуты, без кислорода и глюкозы они судорожно выдавали последние импульсы и разлетались, выкидывая свое содержимое наружу, превращая головной мозг в кисель.
Дмитрий Данилович был вдохновлен, у него горели глаза, ему льстил поистине библейский масштаб поставленной перед ним задачи. Пусть бессмертие будет функциональным, но он сможет победить смерть! Он станет подобен богу! Более подходящего на эту роль человека нельзя было сыскать во всем Союзе, в этом Дмитрий Данилович был искренне убежден. Аркадию Борисовичу нравилось рвение молодого ученого — плодами трудов честолюбивых фанатиков он уже не раз пользовался. На такого союзника он мог положиться.
А вот эксперты, с которыми консультировался Аркадий Борисович, его неожиданно подвели.
Брежнев не дожил до следующего года — уже в ноябре он умер и в тот же момент перестал быть генсеком. В первые месяцы после его смерти Дмитрий Данилович опасался, что институт закроют, но при новом генсеке Аркадий Борисович не потерял ни власти, ни связей. Работа продолжилась.
Новым советским руководителем стал председатель КГБ Юрий Андропов. К моменту его смерти в феврале 1984 года институт уже был готов пройти боевое крещение, но скончался генсек так неожиданно, что у ученых не было возможности среагировать вовремя и все подготовить. Эксперимент по «воскрешению» закончился полным провалом. Дмитрий Данилович объяснял неудачу — и себе, и недовольному Аркадию (к тому времени они уже перешли на «ты») — тем, что тело везли слишком долго. Аркадий пообещал учесть ошибки в будущем. Чутье подсказывало ему, что новый руководитель, Константин Устинович Черненко, на своем посту тоже не задержится. Он возглавил СССР уже пожилым и серьезно больным человеком.
Дмитрий Данилович не особо расстроился тому, что институту не удалось уберечь мозг Андропова от превращения в кисель. По-человечески бывший чекист ему уж очень был неприятен. К тому же Дмитрий Данилович на момент смерти Андропова уже не думал, что идет в своих исследованиях верным путем. К этому заключению его привел прослушанный незадолго до кончины генсека доклад о гибернирующих арктических животных, способных переносить долгое время без кислорода. Этот доклад навел его на очень перспективную мысль.
В лаборатории института начали завозить десятки берингийских сусликов, голых землекопов и красноухих черепах. Привезли даже трех морских котиков. Несчастных животных душили в камерах с углекислым газом — ученые наблюдали за тем, как их мозг выживает в гипоксии, и разбирали по винтикам их уникальную биохимию. Дмитрию Даниловичу было более-менее наплевать на землекопов и сусликов, но вот котиков он жалел. Его детство прошло на Дальнем Востоке, и иногда он вспоминал дни, когда единственными его друзьями были гревшиеся на пляже сородичи его нынешних подопытных.
Потом пришло время мышей, крыс и макак — в их кровь вкалывали коктейли из лекарств и белков, которые должны были продлить жизнь умирающему мозгу. Наконец, в институт из московских больниц потянулись машины скорой помощи с заклеенными окнами. В ночной тиши, без мигалок, они подъезжали к зданию на Поварской, и неразговорчивые мужчины в пиджаках, застегнутых на все пуговицы, заносили в подземные лаборатории трупы — на нужды науки.
1985 год и смерть Константина Черненко он до сих пор вспоминал с содроганием. Он помнил, как в лабораторию — скорее, переоборудованную операционную — ввезли труп генсека. Помнил, как пришел Аркадий. Помнил, как у него самого чуть тряслись руки.
Глядя на обложенное льдом голое мертвое тело верховного лидера Советского Союза, Дмитрий Данилович думал необычную для себя мысль: вчера ты был на вершине мира, а сейчас — глупый мертвый старик. И чего тогда вся эта власть стоила?
Он было хотел сказать это вслух, шепнуть на ухо Аркадию, который давно превратился из начальника в старшего друга, но тут случился конфуз.
По команде Дмитрия Даниловича лаборанты вкололи сыворотку: уколы необходимо было делать строго одновременно в обе сонные артерии покойного — искусственное сердце поддерживало кровоток в теле генсека.
Электроэнцефалограмма Черненко все еще показывала ровные волнистые линии: мозговой активности и пульса не было. Зато медленно и уверенно, как ракета над космодромом в Плесецке, начал подниматься и увеличиваться в размерах член товарища генерального секретаря. Он стремился ввысь и, казалось, старался дотянуться до ярких флуоресцентных ламп, освещавших операционную.
Один из лаборантов заржал. Это был не смех и не хохот, это было именно лошадиное ржание, прозвучавшее в повисшей гробовой тишине особенно неуместно.
Аркадий кричал. Кричал страшно. Ни до, ни после Дмитрий Данилович больше не видел своего товарища в таком состоянии. Он кричал, что все здесь присутствующие немедленно отправятся в ГУЛАГ. Да, он знал, что ГУЛАГ расформирован, но по такому случаю его откроют, уж не сомневайтесь. Даже семьи сотрудников института почувствуют его ярость и будут отправлены в Сибирь валить лес! Все, включая домашних животных!
С трудом Дмитрий Данилович сумел успокоить своего благодетеля, убедив его в том, что это нормальное явление, описанное еще в Средние века у повешенных. Особую иронию ситуации придавало то обстоятельство, что стояк у генсека стремительно перешел в трупное окоченение, и лаборантам в конце концов пришлось отрезать строптивый орган хирургической пилой. Его упаковали в вакуумный пакет и положили покойному во внутренний карман пиджака.
Казалось, на этом история института должна завершиться, но Аркадий Борисович после нескольких месяцев молчания все-таки позвонил, и все зажили как раньше.
Новый генсек им обоим не понравился. Во-первых, он узнал про институт и приехал с инспекцией. С легкой улыбкой он обошел все пять подземных этажей. Закрывать не стал, но всем своим видом продемонстрировал пренебрежение к важному делу, которым занимались сотрудники института. Пренебрежение и неверие. Во-вторых, было в Михаиле Горбачеве что-то такое, что особенно задевало Аркадия Борисовича, — какое-то ощущение новизны. Ощущение перемен, которые могли нарушить размеренный ритм его жизни. Правда, в полную силу он этих перемен не ощутил. Аркадий Борисович умер, не дожив до августовского путча 1991 года буквально неделю.
○ ○ ○
Когда рухнул СССР, Дмитрий Данилович решил, что теперь-то институт точно закроют. Но и на этот раз институту повезло. Деньги, пусть маленькие, продолжили поступать. Научный прорыв на них было сделать невозможно, поэтому главным образом институт и его работа пережили девяностые благодаря казусу с Черненко. Рецепт той самой сыворотки, введенной усопшему генсеку, Дмитрий Данилович сохранил и целое десятилетие за большие деньги лечил с ее помощью импотенцию у московских бизнесменов и политиков.
Институт дожил до нулевых. Дмитрий Данилович давно потерял былой запал, ему стало казаться, что все труды его будут впустую. Он всерьез стал задумываться о пенсии. А потом — Дмитрий Данилович точно помнил день и час, когда случилось это знаменательное для него событие — к нему в кабинет пришел сотрудник администрации нового президента. Это было 23 июня 2005 года.
Сотрудник был молод, скромно одет, небольшого роста, с залысинами и легким заиканием. Он вежливо расспросил Дмитрия Даниловича о его работе, о достигнутом прогрессе, о перспективах, а потом сказал, что исследованиями института заинтересовался Господин Президент — эти слова он произнес таким тоном, что Дмитрию Даниловичу показалось, что он буквально слышал заглавные буквы. Правда, интересовало Господина Президента совсем не функциональное бессмертие, а настоящее. Сотрудник администрации сразу сделал оговорку, что «бессмертие» в контексте их разговора означает, конечно, не вечную жизнь, но хотя бы до 120 лет Владимир Владимирович дожить бы очень хотел. И денег на исследования и опыты он не пожалеет.
