«В какое бы окно я ни смотрел, не было видно ничего, кроме огня» 77 лет назад на Нагасаки сбросили атомную бомбу. Фрагмент книги «Колокол Нагасаки», в котором врач описывает первые 20 минут после взрыва
9 августа 1945 года вооруженные силы США сбросили атомную бомбу на японский город Нагасаки. К концу 1945 года от последствия взрыва погибли от 60 до 80 тысяч человек. «Медуза» публикует фрагмент книги «Колокол Нагасаки» (она вышла на русском языке в издательстве Individuum), написанную доктором Такаси Нагаи. Во время бомбардировки он работал в университетской больнице неподалеку от эпицентра (он умер от лейкемии спустя два года после публикации текста в Японии). В главе «Облегчение» Нагаи описывает первые 20 минут после взрыва.
Облегчение
Утром 9 августа 1945 года в одиннадцать часов две минуты атомная бомба c плутониевым ядерным зарядом взорвалась на высоте около пятисот пятидесяти метров над кварталом Мацуяма, в центре района Ураками города Нагасаки. В результате высвободилась огромная энергия атомного взрыва. И эта энергия, превратившись в ударную волну, движущуюся со скоростью около двух километров в секунду, разнесла и превратила в пыль все на своем пути.
Вакуум, образовавшийся в центре взрыва, вобрал в себя то, что оказалось поблизости, поднял высоко в небо, а затем обрушил на землю. Раскаленный металл лился, словно дождь, немедленно выжигая все вокруг. Считается, что тридцать тысяч человек погибли мгновенно, более ста тысяч получили повреждения различной степени тяжести, а у бесчисленного множества людей возникли заболевания, вызванные радиацией.
Облако дыма в небе, появившееся в результате взрыва, обломками и пылью заслонило солнце, и Ураками накрыла тьма, будто произошло солнечное затмение. Примерно через три минуты это огромное облако начало рассеиваться и стало менее плотным. Солнечный свет снова озарил Землю.
Итак, я был завален кучей обломков и мусора. Вскоре мне удалось высвободиться и добраться до рентген-лаборатории, где я увидел профессора Фусэ, старшую медсестру Хасимото и других коллег. Они бросились ко мне, и мы обнялись. Я смотрел на их лица. «Как же драгоценна жизнь, — подумал я. — Как хорошо, что я жив! Но здесь не все, — отметил я. — А где же Ямасита? А Иноуэ? А Умэдзу? Давайте искать других, может быть, им нужна помощь. Расходимся по отделению и возвращаемся сюда через пять минут». Мы вышли из лаборатории и разошлись по больнице. Профессор Фусэ и Сиро пошли в лабораторию проявки рентгеновских снимков.
Также у нас вышел подкаст — с переводчиком «Колокола Нагасаки» Марком Тульчинским
Разбирая завалы, отбрасывая обломки и заглядывая вглубь груд мусора, они кричали: «Эй! Есть тут кто?» И замирали, ожидая услышать ответ, но ответа не было.
«Мориути, ты жив?» — прохрипел Сиро. В ответ — тишина. С залитым кровью лицом Умэдзу выбежал в коридор из кабинета лучевой терапии со словами: «Я ослеп!» «Не говори глупостей! С твоими глазами все в порядке», — успокоил его Теро, осматривая рану. Под обеими бровями у Умэдзу были глубокие порезы, и все тело было испещрено осколками. Теро привел Умэдзу на место сбора. «Все в порядке, все в порядке», — успокаивала пострадавшего старшая медсестра, обрабатывая его раны йодом, накладывая марлю и умело перевязывая. Я взял руку Умэдзу, оценил пульс и на его примере продемонстрировал коллегам, как следует оказывать первую помощь.
Те, в ком теплилась искра жизни, выбирались из-под огромной и неподвижной груды мертвых тел. Цепляясь за мои ноги, они молили охрипшими голосами: «Доктор, помогите! Доктор, помогите мне!» Кто-то поднял окровавленную руку. «Мамочка! Мама!» — кричала маленькая девочка. Женщина, корчась в предсмертных муках, звала ребенка по имени. «Где выход?» — ослабевшим голосом спросил крупный мужчина, пробегая мимо нас. «Носилки! Носилки!» — кричал возбужденный студент. Все, что нас окружало, погружалось в хаос. Мы начали оказывать первую помощь. У нас быстро кончился перевязочный материал, и мы рвали свои рубашки на лоскуты.
Не успели мы помочь и десяти пострадавшим, как подошли еще десять, а потом еще и еще. Люди молили: «Помогите! Помогите!» Количество раненых увеличивалось в геометрической прогрессии, и казалось, что им не будет конца.
Мне приходилось работать одной рукой, а второй плотно зажимать кровоточащую рану. Всякий раз, когда я забывал о ней и, пытаясь помочь очередному пострадавшему, убирал руку ото лба, кровь, как красные чернила, брызгала повсюду: и на стены, и на халат ассистирующей мне медсестры. Была повреждена правая височная артерия. Рана была не очень крупной, и я решил, что кровотечение хоть и опасно, но не угрожает жизни и с таким темпом кровопотери продержусь около трех часов. Иногда я замирал, чувствуя, как угасает мой пульс, но затем необходимость помочь пациентам пересиливала инстинкт самосохранения, и я, забывая о ране, продолжал бороться за спасение своих пациентов.
Хасимото и Цубакияма, которые уходили на поиски друзей, вернулись с мрачными новостями «Их нигде не найти, — сообщили медсестры. — Они, наверное, пошли на овощное поле — бывшую спортплощадку. Мы пытались пробраться туда, но не смогли из-за огня, упавших деревьев и трупов. Корпуса фундаментальной медицины больше нет. На его месте беснуется огонь. Центр здания — один большой котел огня, и никакой возможности добраться до запасного выхода. Количество раненых и пострадавших просто неисчислимо».
Ямасита, Иноуэ, Хама, Оянаги, Есида — лица этих пяти медсестер проплывали в воображении одно за другим. Погибли ли они? Или, будучи смертельно ранены, метались в агонии, как эти пациенты, которых я вижу перед собой? Или же медсестрам удалось укрыться в убежище и они не пострадали? Но ведь будь они живы, обязательно пришли бы сюда, чтобы помогать нам. В любом случае сегодня произошло что-то ужасное, чего раньше никогда не происходило ни на какой войне. Это трагедия колоссальных размеров. То, что произошло сегодня в Нагасаки, будет считаться одним из самых трагических событий в истории человечества. И все же, несмотря ни на что, мы должны сохранять спокойствие и решительность.
Я вернулся в рентгеновский кабинет и сел на пол, скрестив ноги. Доктор Фусэ и старшая медсестра нанесли на мою рану лекарство и наложили плотную повязку, чтобы остановить кровотечение. Но так как была повреждена артерия, этих мер было недостаточно, повязка быстро побагровела, и кровь, стекавшая по моей щеке, начала капать с подбородка. Я отдал команду проверить работоспособность медицинских приборов, и все мои коллеги быстро разошлись по разным кабинетам. Я стал размышлять. Университетская больница превратилась в полевой военный госпиталь, куда в огромном количестве поступали раненые. Нашей первоочередной задачей стала сортировка раненых и оказание неотложной медицинской помощи. Но настоящая работа только начиналась. Несомненно, противник продолжит сбрасывать бомбы. В ближайшее время, вероятнее всего, вражеская армия ступит на нашу землю, и начнется последний бой, смертельная схватка.
Для сомнений и колебаний не останется времени. Если мы хоть на мгновение замешкаемся, то не сможем помочь раненым. Мы соберем оставшихся в живых сотрудников и организуем работу университетского госпиталя. Мы подсчитаем количество имеющихся в распоряжении лекарств и продуктов питания, затем подготовимся к эвакуации. После этого нам придется наладить эффективную систему связи и выбрать подходящее место для госпиталя. Рано или поздно Нагасаки подвергнется обстрелу с моря. Мы должны быстро эвакуировать пациентов, временно расположив их в соседней долине.
В какое бы окно я ни смотрел, не было видно ничего, кроме огня. Окрестности университета превратились в пустыню, объятую пламенем. Огонь, вероятно, уже перекинулся на угол здания, в котором мы находились, потому что до нас доносилось его приближающееся потрескивание. Те, кто ушел проверять приборы и инструменты, возвращались один за другим. «Беда, кошмар — все трубки повреждены, электрические провода оборваны. Мы не смогли вытащить трансформатор, потому что путь был заблокирован. Мы не нашли лабораторных реактивов, а без них приборы бесполезны» — новости были одна хуже другой.
Все пристально смотрели на меня, ожидая дальнейших указаний. Мимо нас, не говоря ни слова, пробегали преподаватели, студенты и медсестры из других отделений, залитые кровью. Они держались за руки по двое или по трое. Что делать? Снаружи бушевал огонь, в окна влетал пепел. Я посмотрел на лица друзей и коллег, стоявших вокруг. Важно было продемонстрировать ожидаемую от меня решимость и не выказать ни капли паники. И все же, если бы мы только сохраняли спокойствие и ничего не делали, мы бы сгорели. Надо было действовать. Решительно. Когда эти мысли пронеслись в моей голове, я невольно рассмеялся. Моя реакция была настолько внезапной и неожиданной, что все присоединились ко мне.
«Видели бы вы себя со стороны! — сказал я. — Нет, такими мы не готовы помочь даже себе, не говоря уже о других! Встретимся перед главным входом. А сейчас всем разойтись, привести себя в порядок и взять с собой свои обэнто! Никто не может сражаться на пустой желудок!»
«Пойдем за обедом!» — подхватили мои друзья с энтузиазмом и разошлись по кабинетам. Наблюдая за ними, я почувствовал, что шок прошел, все немного успокоились и скоро мы сможем начать работать.
Доктор Фусэ нашел мне обувь, а старшая медсестра принесла стальной шлем и одежду. Очень медленно я побрел к главному входу. В коридоре перед отделением гинекологии медсестра ходила по кругу с потерянным видом. Я подошел и постарался приободрить ее. Но она, казалось, не замечала меня и продолжала ходить кругами. Шок от только что увиденного и пережитого стал слишком сильным потрясением и вызвал у нее помутнение рассудка.
Пространство перед главным входом было завалено телами мертвых и раненых. И в это море человеческой плоти нескончаемым потоком вливались искалеченные люди из города. Они подходили, уточняли, где находится пункт первой помощи и приемное отделение больницы. Некоторые выбрались из разрушенных больничных палат и несли раненых на спинах. Все эти люди собрались у главного входа и смотрели на меня. Честно говоря, я не знал, что делать.
Каждая человеческая жизнь бесценна. Для каждого тело — это драгоценный сосуд. Всех заботили только свои раны, серьезные и не очень. Каждый хотел, чтобы его лечил опытный врач. Такова была реальность: множество раненых, стремительно сокращающиеся запасы лекарств, пожар и очень мало медицинского персонала.
Вскоре после перевязки первой партии пострадавших я понял, что, если я не оценю ситуацию в целом, мы будем все глубже и глубже тонуть в этой лавине прибывающих пациентов.
После взрыва прошло уже двадцать минут, и Ураками превратился в пылающий котел. От центра больницы пламя распространялось по университетскому городку. Насосы, шланги, резервуары для воды, энергичные люди, способные бороться с огнем и погасить это пламя, — все исчезло после того, как взорвалась бомба. И теперь никто и ничто не мешало огню распространяться. Единственным местом, свободным от огня, был холм с восточной стороны.
Выжившие были поражены ионизирующей радиацией. Одежда некоторых превратилась в лохмотья, а многие были полностью обнажены. Некоторые бежали из центра города, зигзагом взбирались на холм, пытаясь избежать участков, захваченных пламенем. С трудом волоча своего мертвого отца, прошли мимо два ребенка. Пробежала молодая женщина, прижимая к груди обезглавленное тельце младенца. Пожилая пара, взявшись за руки, медленно поднималась вверх по склону. На охваченной огнем крыше одного из домов я увидел человека, который дико приплясывал и орал песни. Видимо, он сошел с ума.
Некоторые люди бежали, постоянно оглядываясь назад, другие же двигались вперед, ни разу не посмотрев по сторонам. Какая-то девочка ругала свою младшую сестренку, которая отставала и умоляла ее подождать. Пламя выдавливало людей из города. Только каждому десятому посчастливилось выжить. Большинство людей погибли, сгорели, остались под обломками рухнувших домов.
Когда направление ветра изменилось и заревел огонь, издалека донеслись голоса, зовущие на помощь. Сложив руки, я стоял в ужасе, пытаясь осознать увиденное. Никогда в жизни я так глубоко не чувствовал собственное бессилие. И не было никакого способа помочь этим несчастным, которых смерть забирала прямо на моих глазах.
