В поисках гения из советской психушки Художника Фому Яремчука называют звездой «дикого искусства», его рисунки продают за тысячи евро. Почему в России о нем никто не слышал?

На десятилетия раньше «Звездных войн»

В начале января 2006 года в галерее Сюзанны Цандер в Кельне появился посетитель из России. С собой он принес небольшую картонную коробку. По-немецки гость не говорил, хотя представился немецким именем: Алекс Гесс. С ним была русская студентка, она переводила разговор. Посетитель вынул из коробки обрывки старых обоев, покрытые чернильными рисунками и надписями.

Первый же рисунок поразил Сюзанну, хозяйку галереи: голый человек сидит на больничной кровати, его тело вскрыто вертикальным разрезом, а между разведенных ног вместо полового органа — раструб мясорубки. Другой персонаж пробует языком вылезающий оттуда фарш. Рядом — фразы по-русски, записанные в зеркальном отражении. Текст, если изловчиться его прочесть, содержит бессвязный монолог с выводом: «вот они суки все и сдохли».

Прочие рисунки на обоях были под стать первому. Алекс Гесс рассказал Сюзанне, что купил эту подборку в России у главврача психиатрической больницы. Автор рисунков — пациент по имени Фома Яремчук, проходил лечение в 1947–1963 годах. Он был почти неграмотным и никогда не учился рисовать, а до попадания в больницу десять лет провел в сталинском лагере. Всего в коробке было 233 работы.

Немецкая галеристка сразу поняла, что имеет дело с чем-то очень ценным и необычным. Мать Сюзанны Шарлотта Цандер многие годы коллекционировала работы художников-самоучек — Анри Руссо, Нико Пиросмани, Камиля Бомбуа. После смерти матери Сюзанна возглавила крупнейший музей наивного искусства, занимающий целый замок в городе Беннингхайм на юго-западе Германии. Сюзанна продолжила семейное дело — ее собственная галерея выставляет и продает работы эксцентричных и маргинальных художников со всего мира.

Рисунки новонайденного художника и история его жизни глубоко впечатлили Сюзанну Цандер. «У него есть свой космос, — говорит Сюзанна „Медузе“. — Он существует отдельно от контекста, от арт-среды». «Его ярость, его гнев на окружающий мир — вот что мы ценим», — добавляет компаньонка Сюзанны Нина Дельмес.

Галеристки решили купить всю коробку рисунков и заплатили за нее Алексу Гессу 45 тысяч евро. Так начал свою карьеру на Западе художник Foma Jaremtschuk.

Уже через пару недель Сюзанна и Нина устроили выставку работ Фомы Яремчука на крупной ярмарке Cologne Fine Art (более 10 тысяч посетителей). Рисунки свежеоткрытого художника на ней продавались по цене от 750 до 1100 евро за каждый.

Вскоре Цандеры выпустили альбом с работами Яремчука — предисловие к нему написала Катрин Лорх, известный искусствовед и обозреватель Süddeutsche Zeitung. Катрин восхищена фантазией художника: работы, по ее словам, «выглядят так, будто Фома Яремчук видел героев „Звездных войн“ или „Матрицы“ за десятилетия до их выхода в прокат».

Через пару лет Алекс Гесс привез в Европу еще одну подборку рисунков выдающегося пациента советской психбольницы, среди них быломного на лагерную тему: смотровые вышки, трупы, колючая проволока. Выставки работ Яремчука прошли в немецких галереях. Наконец, уже в 2010-х Гесс предложил партию работ Фомы лондонскому галеристу Генри Боксеру. Тот назвал Фому Яремчука «аутсайдером-диссидентом из СССР» и несколько раз представлял его рисунки на престижной международной ярмарке Outsider Art Fair в Нью-Йорке. Боксер поднял планку цен до уровня 4–6 тысяч фунтов стерлингов за работу. 

После этого статьи о творчестве художника вышли в авторитетных журналах Raw Vision и Wrong Wrong Magazine — писал их профессор Колин Роудз из Австралии, ведущий специалист по искусству аутсайдеров. Он же готовит второй альбом работ Фомы Яремчука (вышел в 2017 году). Профессор педантично дополнял репродукции в альбоме английскими переводами текстов художника — тех, что записаны на рисунках зеркально. Например: «***плетики на вертолетике полетели на войну». Или: «Славный корабль на тыщи и тыщи лошадиных сил поднимет главного космонавта над миром всем и *** забил он на госплан по коллективизации космоса».

«Дикое искусство» из СССР

В 1940-х художник Жан Дюбюффе представил публике творчество хронических обитателей психбольниц. До того работы пациентов собирали только врачи-психиатры. Дюбюффе объявил, что открыл новую эстетическую область, и ввел термин «ар брют» («дикое искусство»). Позднее стали говорить об «искусстве аутсайдеров» — имея в виду художников, творящих в отрыве от зрителя и арт-среды. Обычно это связано с социальной изоляцией или с уходом душевнобольного в «свой мир».

Но не каждый психически нездоровый человек, который что-то рисует, будет признан за свои художества. Дюбюффе тщательно отбирал экспонаты для своей коллекции, пытаясь найти «настоящий» ар брют. Сегодня существует особая область арт-рынка. Художника-аутсайдера кто-то должен открыть и раскрутить — ведь сам он, как правило, чуждается публики. Миф о жизни художника тоже обретает цену. Самый дорогой мастер ар брют на сегодняшний день — Генри Дарджер, нищий американец, в детстве признанный слабоумным. Всю жизнь он сочинял огромный роман с картинками, но до самой смерти никому его не показывал. Сейчас цены на его работы доходят до полумиллиона долларов. 

В СССР тоже были художники-аутсайдеры, только изучать их стали гораздо позднее. Александр Лобанов с детства был глухонемым — последствия перенесенного менингита. С 1950-х он постоянно находился в больнице деревни Афонино под Ярославлем и сперва остро протестовал. Но постепенно примирился со своим положением и начал рисовать, варьируя любимый мотив — огнестрельное оружие. У Лобанова фантазия была как у ребенка: пистолеты с десятками стволов, узоры из ружей и карабинов, шляпа с торчащими дулами… Лобанов подружился с больничным водителем грузовика и с его помощью стал создавать фотоавтопортреты — себе в руки он вкладывал нарисованные ружья. Его зрителями были больные и медперсонал, а для жителей деревни Лобанов даже провел выставку в гараже. Только в 1990-х нашлись ценители, которые стали широко выставлять и собирать его работы, записали его историю, и в итоге Лобанов снискал мировую известность.

Харьковский «городской сумасшедший» Олег Митасов в молодости работал в магазине заместителем директора, но тяжело психически заболел. Начиная с середины 1980-х он начал покрывать стены своего жилья и окружающих дворов бессвязными надписями вроде: «ЛЕНИН СДЕЛАЛ ВСЕМ УКОЛ В ГОЛОВУ. ГДЕ. НА. ЗЕМЛЕ». Митасов писал крупно и выразительно, масляной краской, остановить его было невозможно. Соседи Митасова по коммуналке стали выезжать, чем Олег с готовностью воспользовался и декорировал в своем стиле все семь больших комнат. Перформанс Митасова продолжался до самой его смерти в 1999 году. Митасова никто не раскручивал и не продавал, но он стал местной легендой.

Ныне живущий Алекс Хаткевич впервые попал в тюрьму, едва достигнув совершеннолетия, — в 1968 году. Полностью отсидев огромный срок — 15 лет, Алекс вышел — и вскоре снова был арестован. Известно, что он провел 44 дня в камере смертников, ожидая расстрела. Приговор пересмотрели, Алекс был направлен на принудительное лечение. Он навсегда поселился в закрытой психиатрической клинике Калининграда. Его рисунки — это монотонное перечисление предметов, часто сгруппированных по 44 штуки. Сам Алекс ничего о своем прошлом не рассказывает. За какие деяния он получил такие серьезные приговоры, выяснить теперь сложно. Однако дата первого заточения породила легенду о его диссидентстве, которая поддерживается арт-дилерами.

«Редкий случай чистого ар брют»

Миша Яшнов, один из авторов этой статьи, впервые увидел рисунки Фомы Яремчука на сайте галереи Сюзанны Цандер. Сначала он пришел в восторг и смятение. Про таинственного художника хотелось узнать побольше. Но оказалось, что у себя на родине Яремчук совершенно неизвестен. Информация исчерпывалась англоязычной биографической справкой, повторявшейся от сайта к сайту: родился в 1907 году в сибирской деревне, окончил три класса школы, в 1938-м репрессирован за «клевету на СССР», потом — психушка… И никогда не учился рисовать.

Между тем количество рисунков оказалось огромным, по разным галереям и статьям — десятки и сотни. И многие из них — уникальные для послевоенного советского искусства, сочетающие фантастику, гротеск и «чернуху»: гибриды людей и механизмов, расчлененные тела, экскременты, половые органы… Вот сцена с клизмой, а вот — гомосексуальное изнасилование в больничной палате. И очень злобный космонавт с зеркальной подписью «Гагарин ***** такая в комбинезончике».

Чем дальше, тем труднее становилось поверить, что такие художественные работы могли появиться в СССР в начале 1960-х — и тем более раньше.

Юля Вишневецкая — второй автор статьи — узнала о подозрительном «безумном гении» от Миши. Она обратила внимание на имя художника: как будто намек на Фому и Ерему, комическую парочку из русского фольклора.

Изучая образцы творчества Фомы в интернете, все больше укрепляешься во мнении, что их автор — не тот, за кого пытается себя выдать. Нарисованные карикатурные ужасы заставляют задуматься о том, что так изображал бы безумие здоровый человек, а стиль и тематика рисунков подозрительно напоминает типичный постперестроечный треш. Легенда о гениальном самородке тоже начинает казаться сомнительной. Художники-самоучки обычно очень старательны — или, наоборот, неряшливы. А работы Яремчука — сложные, ловкие, зачастую с правильным соблюдением анатомии и отсылками к классической композиции.

Между тем эксперты с мировыми именами не сомневаются в истории Фомы Яремчука. Арт-критик Катрин Лорх глубоко тронута трагической судьбой художника. В своем эссе она пытается представить себе невыносимые условия, в которых творил Фома, создавая своих персонажей. «Больно видеть, — пишет Катрин, — конечности этих созданий: печальных, словно явившихся из снов, — когда их с увлечением препарируют врачи, обсуждая на консилиуме… Кажется, будто эти картинки испускают последний вздох — обугленные, похожие на тонконогих насекомых. О, если бы измученные персонажи сжались в комок, зловоние рассеялось, а рвота просто впиталась в землю!..»

А профессор Колин Роудз уверен, что творчество Фомы Яремчука — это и есть «редкий случай чистого ар брют», то есть самые сливки искусства аутсайдеров. Но он идет дальше и сравнивает советского пациента с художниками-профессионалами из первого ряда — Отто Диксом и Георгом Гроссом. Эти мастера начала ХХ века прославились гротескными изображениями бедствий и социальных болезней своей эпохи. Так и Фома Яремчук отразил в рисунках исторические реалии СССР, подчеркивает Роудз. Привлекая цитаты из рапортов Вышинского и воспоминаний зэков, профессор красочно живописует ужасы ГУЛАГа, где встречались «gavnoedy (shiteaters)» и «dokhodyagi». Этих персонажей «легко увидеть в работах художника». Запечатлена на них и советская «psikhushka». Роудз пространно цитирует Михаила Бахтина, рассуждает о карнавальном начале в творчестве Фомы. По мнению профессора, реальная жизнь Яремчука в заключении напоминала «перевернутый мир» карнавала.

В статьях Колина Роудза имеются уникальные сведения о Яремчуке, которых нет в других источниках. Лечащим врачом Фомы был профессор Кутанин. Доктор приносил Фоме материалы для творчества — «чернила и бумагу, которая широко использовалась в советских магазинах для упаковки мяса, сыра и других товаров». Работы талантливого пациента доктор хранил у себя дома: ведь он понимал, что в случае их обнаружения «художник, скорее всего, будет убит».

Сюзанна Цандер и Нина Дельмес, которые делали первую крупную выставку Фомы Яремчука в Кельне, тоже не сомневаются, что работы советского художника — подлинные. «Я уже много лет занимаюсь искусством, — говорит Сюзанна. — Я верю своей профессиональной интуиции». Сюзанна приводит и еще один неожиданный довод. «Когда мы достали рисунки из коробки, — вспоминает немецкая галеристка, — от них исходил явный запах мочи. Ни с чем не перепутаешь!»

Также и Генри Боксер — второй крупный дилер, который занимается Яремчуком, — уверен в исторической реальности художника. На сайте галереи Боксера рисунок Фомы еще недавно был выставлен на главной странице (теперь оформление сменилось на слайд-шоу, включающее и работу Яремчука). Предположение о возможной мистификации Боксер уверенно отметает: он лично заказывал «экспертизу обоев», на которых рисовал Яремчук, и она показала, что они выпущены в 1950-х и 1960-х годах. За подробностями биографии советского художника английский галерист отсылает к тому же Алексу Гессу, которого называет своим другом.

Кстати, Сюзанна Цандер и Нина Дельмес говорят о Гессе с открытой неприязнью.

«Мы купили всю подборку за небольшие деньги — 45 тысяч евро, — рассказывает Нина. — Спустя два года Алекс принес еще одну партию рисунков, но мы их взяли на других условиях — за 50% выручки. Гесс был недоволен: ему хотелось, чтобы продажи шли быстрее. Он давил на нас, угрожал, что отдаст рисунки другому коллекционеру».

Описывая Алекса Гесса, Нина называет его «коммерсантом и даже мафиозным типом». Сюзанну в общении с арт-дилером многое удивило: например, у него на мобильном телефоне была стразами выложена свастика.

«Дело не в деньгах»

Манерой говорить Алекс Гесс напоминает бывшего мэра Екатеринбурга Евгения Ройзмана — хотя родом не с Урала. Бойкий, напористый, энергичный, он сразу сообщает, что собрал крупнейшую в мире коллекцию советского аутсайдер-арта — она насчитывает более 14 тысяч работ.

«В 1990-х я скупал все, что было в психушках в России, — рассказывает он. — Вместе с архивными данными, вместе с досье пациентов. За копейки, иногда за пачку туалетной бумаги или батон колбасы». 

С Гессом мы разговариваем по телефону — найти номер удалось через сайт компании, зарегистрированной на его имя. Если верить системе СПАРК, в разное время крупнейший коллекционер искусства аутсайдеров был директором компаний «ООО „Олимпик-Сочи“», «ООО „Урал Строй Панель Юг“», «ООО „Русский сувенир“», торговал изделиями из кожи и меха, а также занимался производством отделочных, малярных и стекольных работ. По собственным словам Гесса, он родился в Волгограде, жил в Сочи, где основал художественную галерею «Кокон», а потом уехал в Германию по программе переселения российских немцев.

Алекс рассказывает, что именно он открыл миру того самого легендарного Лобанова, который позирует с нарисованными ружьями: «Это я его выкинул на рынок, а сейчас приостановил продажу. У меня до сих пор много его работ, но я их не продаю».

Гесс утверждает, что обнаружил рисунки Фомы Яремчука в саратовской психиатрической больнице — один из врачей якобы отдал ему за бесценок всю подборку работ. К сожалению, узнать что-то о жизни Фомы или хотя бы уточнить место его рождения у Алекса не удается.

«Деревня та в Сибири уже давно заросла лесом, — заявляет Гесс. — А личное дело Яремчука в архивах ФСБ вы больше не найдете. Я его выкупил. Что вы удивляетесь? Вы же знаете, как это бывает? Заплатил кому надо — и мне вынесли папку с документами». По словам предпринимателя, его сотрудники сейчас заняты систематизацией архивных материалов — подробная история жизни Фомы Яремчука будет опубликована, «когда придет время».

Кроме того, Алекс подтвердил, что действительно продал работы Яремчука Сюзанне Цандер, но вскоре у них «разошлись взгляды на искусство»: у галеристки, по его словам, коммерческий подход к делу, его же самого «деньги не интересуют». Поссорившись с Сюзанной, Гесс начал сотрудничать с Генри Боксером, который продает работы Яремчука гораздо дороже, «хотя дело не в деньгах». 

Выставлять Яремчука в России Гесс, однако, не собирается. «Я разочаровался, — говорит он. — Россия не готова к такому искусству».

В телефонном разговоре Алекс Гесс пообещал прислать копии хотя бы каких-то документов из саратовской больницы или личного дела художника — но так этого и не сделал. В ответ на повторную просьбу ответил, что «все уже прислал», после чего перестал отвечать на звонки.

На странице Алекса Гесса в фейсбуке нет ни одной его фотографии — она в основном заполнена рисунками Фомы Яремчука. Среди друзей Алекса — множество известных современных художников, коллекционеров и арт-критиков, но выясняется, что никто из них с Алексом лично не знаком. Не знают его и крупные российские коллекционеры искусства аутсайдеров — хотя в этом узком сегменте арт-рынка обладателю 14 тысяч работ остаться инкогнито было бы затруднительно. Гесса не помнит ни Владимир Абакумов, который в 1990–2000-х возглавлял Музей искусства аутсайдеров в Москве, ни врач-психиатр и коллекционер искусства Владимир Гаврилов, известный своей работой с Александром Лобановым еще при его жизни. 

Абакумов называет рассказ Гесса о том, что тот якобы продал Музею аутсайдеров работы Лобанова, «откровенной и неприкрытой ложью».

Фамилию саратовского доктора, от которого были получены все рисунки Яремчука, Гесс, как назло, забыл. Но давняя саратовская история упоминается в статье Колина Роудза, который рассказывает, что Фому лечил профессор Кутанин. Действительно, до 1964 года профессор Михаил Павлович Кутанин возглавлял кафедру психиатрии Саратовского мединститута. При кафедре был организован музей, в котором хранились образцы творчества больных. Гордостью музея стали работы Михаила Паули — адвоката, проходившего лечение в больнице (между прочим, произведения Паули сейчас вывезены в Германию и оказались в той же галерее Сюзанны Цандер в Кельне).

Психиатр Владимир Гаврилов попытался найти данные о больном по имени Фома Яремчук через саратовских коллег. Но ни в архивах «Алтынки» — старейшей больницы, где работал профессор Кутанин, — ни на кафедре медицинского университета, где был музей, нет следов легендарного пациента. Никакими сведениями о Фоме Яремчуке не обладают и в Центральном архиве ФСБ — но вряд ли это подтверждает рассказ Алекса Гесса.

Между тем легко находится интернет-форум, участники которого делятся историями о махинациях в строительном бизнесе. Называется несколько фирм, занятых малоэтажным строительством, которые «брали деньги, но ничего не строили». Среди руководителей бизнеса упоминается и Алекс Гесс из Сочи. Проверка по данным о регистрации подтверждает, что речь идет именно о нашем герое.

Звезды галереи «Кокон»

Еще кое-что любопытное можно найти на сайте сочинской галереи «Кокон», которая принадлежит Алексу Гессу. Сейчас по интернет-адресу галереи открывается мусорная страница с рекламой, но в веб-архиве можно посмотреть версию сайта за 2011 год. Заглавный текст по-английски обращен к зарубежным покупателям и обещает, что «инвестиции в современных художников, представленных в COCOON GALLERY, принесут огромные дивиденды коллекционерам и инвесторам». Главный такой художник — Фома Яремчук, для продажи выставлено более 700 его работ в ценовом диапазоне от 1800 до 3800 евро. Кое-где стоят отметки «SOLD». Продается и компакт-диск с работой Яремчука на обложке. Приятный сюрприз — к биографии Фомы прилагается его фотопортрет. 

В разделе «ар брют» на сайте галереи представлены и другие художники. Одного из них зовут Иван Жопник — в биографии, тоже составленной на английском, его называют «ярчайшей звездой русского ар брют» и уточняют, что художник «всю жизнь страдал». Второй автор — Владимир Херник; его историю сайт не рассказывает, но представляет образец его творчества. В других источниках найти сведения о Жопнике и Хернике, к сожалению, не удается.

Зато можно легко убедиться в реальном существовании еще одной «звезды ар брют» с сайта галереи «Кокон» по имени Петр Дзогаба. Судя по рисункам, текстам и клипам Дзогабы, которые во множестве обнаруживаются в Сети, никакого отношения к искусству аутсайдеров этот профессиональный художник и шоумен не имеет. Но интересно, что Петр Дзогаба родился в Волгограде, а сейчас живет в Германии — как и Алекс Гесс.

В разные периоды жизни Дзогаба (изначально известный как Саша Шилов, впоследствии — как Валерий Кукец) выступал в ночных клубах Волгограда в образе Человека-прокладки, работал режиссером передачи «Последний герой», снимал порно в Италии и мультики для детей в Германии. В волгоградской арт-тусовке он считается легендарной личностью.

Работая на кабельном телевидении в начале 1990-х, Дзогаба снял фильм-мистификацию о вымышленном китайском поэте-диссиденте — его рукописи якобы были обнаружены на чердаке дома в сибирской деревне. А в 2006 году — фильм «Даша и вертолетик», о котором впоследствии рассказывал: «Для фильма я использовал реальные эскизы больных-зэков из изолятора для умалишенных преступников». 

Рисунки самого Дзогабы чем-то напоминают о Яремчуке — треш-эстетикой, психоделическими наворотами. Но все же его стиль и почерк довольно сильно отличаются от работ Фомы.

В разговоре Дзогаба — необыкновенно приятный собеседник — вдруг сам заводит речь об ар брют и замечает, что российские образцы искусства аутсайдеров очень популярны на Западе. «У меня есть брат, он тоже художник, — говорит Дзогаба. — В молодости он лежал в психушке — косил от армии. Я приходил его навещать и познакомился с творчеством пациентов — в больнице был свой маленький музей».

Дзогаба рассказывает, что сумел получить на руки работы из музея и вывез их в Италию, где они пользовались большим успехом. Развивая тему, заводит речь о галерее Cocoon, почему-то называя ее «содружеством итальянских, французских и швейцарских галеристов». Для галереи Дзогаба делал «диск о российском ар брют». Дзогаба присылает обложку диска, на ней — рисунок Яремчука. Это тот самый диск, который продавался на сайте Алекса Гесса. 

Сам Петр Дзогаба с русским искусством ассоциироваться не хочет: «Я не российский, я изначально европейский художник».

Брата Дзогабы зовут Алексей Шилов, он живет в Волгограде, занимается офортом и линогравюрой. Сходства с рисунками Фомы Яремчука по его работам тоже не видно. Но у Шилова в Волгограде есть друг и ближайший сподвижник — Станислав Азаров. На его странице в фейсбуке — фотография в шапке-ушанке со звездой, которая кажется знакомой. Неожиданно она заставляет вспомнить автопортрет Фомы Яремчука. А среди работ Стаса встречаются рисунки с зеркальными надписями.

Дорогой художник

Винный бар «Ледникъ» (ударение на первый слог) расположился на территории волгоградского креативного пространства «Лофт 1890». Это отреставрированное здание Жигулевского пивоваренного завода, в дальнейшем — продовольственного склада НКВД. Сейчас это главное место встречи волгоградской арт-тусовки, где часто бывают интересующие нас персонажи. Действительно, зайдя, можно сразу заметить абстрактную картину, подписанную Stas Azarov.

Владелица бара Юлия — дама с благородной осанкой и изысканными манерами — объясняет, что Азаров — участник группы художников «Чтоты», которая очень помогает «Леднику» «с интерьером, постерами и прочим».

Мастерская студии находится здесь же — подниматься приходится по пожарной лестнице, — там хранятся другие работы Азарова. Юлия показывает папки с рисунками и гравюрами. Стас рисует много и технично, в разных стилях. Здесь сотни работ: гротескные фигуры, пейзажи, зарисовки бытовых предметов. Его любимая техника — офорт — предполагает печать зеркального оттиска с доски.

И вот среди офортов — изображение скрюченного человечка внутри телефона старинной конструкции, которое в точности повторяет рисунок из галереи Сюзанны Цандер. Неужели нашли?

Юлия рассказывает, что живет Стас Азаров не слишком хорошо: в Волгограде его работы покупают редко. «Были бы у меня средства, я б скупила их все! — говорит владелица винного бара. — Приезжали недавно из Москвы, с „Флакона“, отбирали молодых художников на выставку — а наши уже для них возрастные оказались. Хотя, между прочим, несколько работ Алексея и Стаса приобрел Пушкинский музей».

Личная мастерская Азарова — двухкомнатная квартирка в хрущевке — досталась ему в наследство от бабушки. Стены в ней заставлены и завешаны холстами, листами, досками. Одна из комнат выделена под офортный станок, повсюду формы и оттиски. Попадаются рисунки с зеркальными текстами — эскизы для гравюр. В другой комнате на полу нарисована большая железная дорога, из деревянных брусков сложен паровоз. «Это сынок построил, это трогать нельзя, — объясняет художник. — А то он завтра придет, и мне труба будет». 

Сам Стас — бородатый, живой, подвижный — визитом журналистов явно озадачен. Стас заваривает на кухне чай и рассказывает, что старается жить и зарабатывать творчеством, не размениваясь на неинтересные заказы. 

«Жить на это удается с трудом, но я стараюсь, — говорит он. — В молодости делал всякую оформиловку, интерьеры, конъюнктурные штуки. И до сих пор на самом деле приходится, но все-таки реже. Уже не 20 лет, поддостало. Если просят нарисовать лебедей на золотом озере — идите вы на хер!»

В ходе беседы выясняется, что Азаров — левша и это облегчает ему работу над гравюрами. «Писать в обратную сторону мне ничего не стоит», — сообщает он. Увидев протянутый ему альбом рисунков Фомы Яремчука, Стас вдруг теряется. Он долго листает книгу, вслух оценивая высокое качество печати. Само это издание художник явно видит впервые. Но в ответ на прямой вопрос нехотя признает, что рисунки в альбоме — его.

Стас рассказывает, что однажды на выставке к нему подошли незнакомые люди и поинтересовались работами; Стас пригласил их к себе в мастерскую. Это было в 2005 году. «Я в то время много жести рисовал, — вспоминает художник. — Сам в больнице до того лежал — отсюда все эти койки, ванны». Посетителям приглянулись именно больничные эскизы. Они купили целую папку рисунков, но заплатили всего по 300 рублей за штуку. «С деньгами тогда было неважно», — вспоминает Стас.

Покупателей Стас описывает как «крепеньких стриженых мужичков», они назвались Русланом и Алексеем. Через некоторое время новые знакомые заглянули снова, попросили «нарисовать еще сто штук». Они сказали, что работы «нужны для одного проекта». При этом просили, чтоб рисунки были «потрешовее — прямо мясо». 

Заказчики, по словам Азарова, также просили его не изображать современные предметы: пусть картинки будут про другую эпоху. Зато обои, как говорит Стас, уже его придумка. «Я тогда очень много экспериментировал с бумагой, — рассказывает он. — Мы с Шиловым делали оттиски на чем угодно, даже на лаваше. А у меня до хера было старых обоев — остались от бабушки и дедушки. Хороший материал и бесплатно. Я на них делал пробники гравюр, ну и эскизы». Стас рассказывает, что сам решил посвятить часть рисунков лагерной теме — под впечатлением от книг Солженицына, а еще в работе его вдохновляли «музыка и алкоголь». Клиенты одобрили рисование на обоях, заказы от них поступали еще несколько раз в течение 2005 года.

Стас говорит, что никогда не слышал имя Алекс Гесс. По фотографии Алекса он тоже не припомнил. Узнав, что рисунки, за которые ему заплатили по 300 рублей, теперь продаются за тысячи евро, он лишь задумчиво замечает: «Надо же, какой я дорогой художник». На прощанье Стас просит подарить ему альбом Фомы Яремчука.

Искусство для военкомата

Алексей Шилов — второй участник группы «Чтоты» и родной брат Петра Дзогабы — очень удивляется, узнав, что Стас Азаров признал в рисунках Фомы Яремчука собственные работы. «Странно, что Стас вам это выдал, — говорит он. — Это многое меняет».

Квартира Шилова в Волгограде напоминает лабораторию — полумрак, слой пыли, рентгеновские снимки. Сам Алексей в черном балахоне и с черной бородой похож на повзрослевшего металлиста. В его офортах еще больше фантастики, чем у Стаса: монстры, воображаемая архитектура. Сложные концепции, филигранная техника. 

Шилов говорит осторожно, чувствуется, что он боится навредить Стасу. Первым из наших собеседников он признает, что Фома Яремчук — фейковый персонаж. «Вообще-то наша задача была сохранять это в тайне», — замечает Алексей. 

Идею, по словам Шилова, подали те самые «сомнительные покупатели». Шилов уточняет, что это обычная практика: заказчики обращаются к художникам с чем угодно. «Могут сказать: нужен соцреализм, — рассказывает он. — Зачем — это их дело. А тут вот — ар брют. Мы до того вообще не знали, что это такое. Но, поскольку я лежал в определенном учреждении, выступил как консультант…»

В «учреждение» Шилов попал просто: не хотел идти в армию, поэтому, когда его вызвали в военкомат, принес на медкомиссию свои рисунки. Призывника отправили в психбольницу.

«Доктор попался очень хороший, мы много общались, — вспоминает Алексей. — Через пару недель он говорит: „Тебе же не нужно в армию? Ну вот, не ходи…“ Мы и сейчас встречаемся иногда, он ценит мое творчество».

Алексей говорит, что скептически относится к искусству аутсайдеров. Как доказать, что за очередным гениальным больным не стоит врач? Рассказ об успехах Фомы на западном рынке впечатляет Шилова: «Может быть, мне к своим работам справочку прилагать?»

«Подлинный Яремчук»

Петр Дзогаба потрясен признанием Азарова и отказывается верить, что Стас рисовал за Фому Яремчука. Он предлагает другую версию — что Стас подделывал работы «настоящего» Фомы.

«Азаров не настолько хорош, — заявляет Дзогаба. — Мне легче допустить, что у галереи закончились оригинальные картины психа и ребятки решились на свой страх и риск слепить что-то похожее».

То, что признание Азарова подтвердил родной брат Дзогабы, Шилов, не убеждает «европейского художника». «Они же с Азаровым вместе, что ж вы хотели, — говорит он. — Меня, кстати, всегда это дико раздражало в русских. Если свой, то можно оправдать все что угодно».

А в следующем разговоре Петр Дзогаба отказался от всех своих слов и сообщил, что Петр Дзогаба с сайта галереи «Кокон» — это другой человек. Вопрос, что ему известно о втором Дзогабе, первый Дзогаба оставил без ответа и заявил, что общаться с журналистами теперь будет только через юристов.

Между тем поиск по соцсетям позволил найти анонс фильма Дзогабы «Даша и вертолетик» — того самого, в котором он якобы использовал рисунки душевнобольных зэков. В анонсе указано, что графику для фильма делал Станислав Азаров.

Нашлись и совсем свежие материалы о проекте большого волгоградского центра современного искусства. По замыслу некоей инициативной группы, аналог московского «Винзавода» планируется учредить в большом промышленном здании в престижном районе Волгограда. Видеоролик, рассказывающий о проекте, показывает работы волгоградских художников; первыми в перечне названы Питер Дзогаба и Станислав Азаров. Для центра предлагается название «Кокон».

Владелец сочинской галереи «Кокон» Алекс Гесс тоже не согласен, что Фома Яремчук — это фейк. Он говорит, что никогда не слышал о Стасе Азарове, но, взглянув на работы, признает: похоже один в один. Он просит рассказать о художнике подробнее, чтобы «найти его и пообщаться».

Считать себя автором мистификации Гесс отказывается, а разоблачительной статьи, кажется, не боится. «Мне все выгодно: и черный пиар, и белый! — говорит он в трубку. — Перепечатаем вашу статью в американском журнале и сделаем опровержение. Побольше грязи на меня, пожалуйста, налейте! А я приведу железные доказательства. И пропиарюсь за ваш счет!»

Однако вскоре после поездки в Волгоград Гесс пишет Юлии Вишневецкой: «Берегите себя и своих прекрасных детей! Будьте благоразумны, мудры и внимательны к себе и своим близким, и все у вас будет хорошо!» В подтверждение слов Сюзанны Цандер, на аватарке Гесса в вотсапе — действительно свастика, вернее — эмблема РНЕ.

Вскоре СМС с незнакомого номера приходит и Мише Яшнову (незадолго до этого он рассказал о Яремчуке на конференции в Институте искусствознания по приглашению доктора Владимира Гаврилова): «За твои действия тебе придется ответить! Береги себя и своих близких! И спроси себя, а ***** [зачем] тебе все это надо-то, и нужны ли тебе в твоей и так короткой жизни ПРОБЛЕМЫ? И совет подумать над тем, как ты отмотаешь все назад, причем очень быстро!»

Кто такой Фома Яремчук

Искусствовед и антиквар Аркадий Шварцер, автор публикаций о подделках русского искусства на Западе, уверен, что мы имеем дело с многоступенчатой мистификацией. В разговоре он перечисляет громкие скандалы на арт-рынке, описывает распространенные мошеннические схемы. Ознакомившись с материалами расследования о Фоме Яремчуке, он предполагает, что участниками мистификации могут быть и западные галеристы.

«Эти ваши ребята хорошо поработали, — говорит Шварцер. — Придумали красивую легенду, сделали хороший провенанс — историю продаж. Для этого очень важно первое появление работ, которое их легализует. Поэтому они нашли опытных немок и вступили с ними в дело».

В существование наивных галеристов Шварцер не верит. Исходя из его опыта, такой галерист прогорел бы через пять минут. В арт-бизнесе, по словам антиквара, выживают волки.

Сюзанна Цандер склоняется к версии, которую уже высказал Дзогаба. «Может быть, ваш художник Стас просто подделывал Яремчука? Сколько лет ему было, когда мы купили работы? Меньше 30? Нет, я не верю, что он был способен их нарисовать! Это рука человека, который через многое прошел в жизни, поверьте». В разговоре по скайпу Сюзанна дает понять, что, возможно, подделкой являются работы из собрания Генри Боксера, тогда как в ее коллекции — подлинный Яремчук.

Генри Боксер заявляет в письме, что не сомневался в подлинности работ, поскольку видел их в альбомах, на выставках и аукционах, а также потому, что провенанс, изначально представленный Алексом Гессом, не вызывал подозрений. Сейчас галерист намерен «глубже погрузиться в происхождение рисунков».

«Держать у себя работы с сомнительным провенансом — последнее, что мне нужно», — написал Генри Боксер 25 июля. Он добавил, что уже задал соответствующие вопросы Гессу, а тот в ответ заверил его, что 14 лет назад сам разрешил Стасу Азарову печатать на футболках рисунки Фомы Яремчука.

Тем временем цены на работы Яремчука неуклонно растут и за период с 2006-го по 2018-й поднялись практически с нуля до 5500 долларов за рисунок. Всего в разное время и в разных местах выставлялось на продажу, по приблизительным оценкам, до тысячи работ. 

Группа, имеющая отношение к мистификации, — это как минимум четыре человека: продавец рисунков Алекс Гесс и художники Стас Азаров, Алексей Шилов и его брат Петр Дзогаба. 

Стас признал, что работы Яремчука нарисованы им. Это подтверждает и Алексей Шилов, который косвенно участвовал в проекте, эпизодически помогая Стасу советами. У Стаса есть другие серии, нарисованные в схожей манере и расписанные зеркальным почерком, совершенно идентичным тому, который можно видеть на рисунках Фомы. Есть и другие совпадения, например автопортрет Стаса в ушанке (Стас признал и его тоже).

Вероятно, автор проекта «Фома Яремчук» действительно не Азаров. Стас совсем не заботился о сокрытии своего авторства: на протяжении последних лет он делал гравюры по проданным эскизам, печатал их на футболках, постил в Сети — в том числе работу Яремчука, которую Генри Боксер вывесил на своем сайте. Он явно не испытывает интереса к раскрутке и дальнейшим продажам Фомы, а недавно начал новую серию рисунков с «фирменными» зеркальными текстами.

В разговорах с нами Алекс Гесс и Петр Дзогаба утверждали, что друг друга не знают. Но Дзогаба делал для галереи «Кокон», принадлежащей Гессу, компакт-диск на тему истории Фомы. Диск действительно продавался на сайте, как и работы самого Дзогабы. Тем самым косвенно подтверждается связь этих двух людей. Диск оформлял Алексей Шилов, назвавший Фому «фейковым персонажем». А у самого Дзогабы в том же 2006 году был кинопроект, для которого Стас имитировал «рисунки умалишенных преступников». Однако Дзогаба — единственный из художников, кто отказался признать в Фоме выдумку, а потом отправил журналистов к своему адвокату.

Также Дзогаба — автор многих других художественных мистификаций; он любит менять роли, маски, имена. Все это наводит на мысль, что Фому Яремчука придумал именно он, а реализацией проекта занимался совместно с Алексом Гессом.

Есть и другие лица, засветившиеся в этой истории, — русская студентка Виктория Шебаршова, переводившая для Алекса Гесса во время визитов в галерею Сюзанны Цандер, неведомые Руслан и Алексей; могло быть и много других, но они, скорее всего, не играли в схеме значимых ролей. Что касается западных галеристов и исследователей, то едва ли они участвовали в сговоре. Ведь Нина Дельмес и Сюзанна Цандер сами купили всю первую серию работ. А Генри Боксер продавал работы, которые уже имели провенанс — поскольку выставлялись в Кельне.

До конца 2019 года Алекс Гесс, по его словам, планирует провести две «крупнейшие выставки русского ар брют» — в Лондоне и Нью-Йорке. Кроме того, он задумал устроить в США отдельную ретроспективу работ Фомы Яремчука. Рисунки на обоях, по замыслу бизнесмена, должны соседствовать в экспозиции с работами Франсиско Гойи.