О чем говорят мужчины Александр Горбачев — о новом альбоме «Касты», самой правдивой русской рэп-записи года

Ростовский квартет «Каста» — одна из главных групп в истории русского хип-хопа — выпустил свой третий за двадцать лет альбом «Четырехглавый орет»: полторы дюжины бодрых и очень музыкальных песен про повседневную жизнь российских граждан. Александр Горбачев рассказывает, в чем значение «Касты» для российской музыки — и почему новая пластинка только укрепляет величие группы.

Хип-хоп плохо умеет взрослеть. Долги, дети, разводы, кризисы, ипотека, сбережения, бюрократия, кредиты, погода, врачи, зимняя резина, коммунальные платежи — все эти бытовые проблемы, которыми забиты головы людей после 35, редко попадают в поле зрения больших американских рэперов, определяющих тематическую повестку жанра. Дело тут не только в возрасте и смене поколений (в конце концов, Канье Уэсту вот-вот стукнет 40, а Джей Зи уже под пятьдесят), но и в исторически сложившейся траектории успеха: забравшись на вершину, обычно не смотрят, что внизу; упав с нее, редко читают рэп. Супер-эго, люксовые бренды, дорогие женщины и машины, килограммы наркотиков, чемоданы денег — все это плохо сочетается с житейскими заботами среднего класса. В какой-то степени это тоже про эскапизм, про шанс почувствовать себя на крыше мира; хип-хоп умеет сомневаться в себе, тревожиться, паниковать и отчаиваться — но он вряд ли способен разделить негодование слушателя по поводу того, что курс рубля снова упал.

Если, конечно, речь идет не про русский хип-хоп.

Не до конца ясно, откуда у русского рэпа такая привычка и такое умение — разговаривать о насущном, повседневном, жутко мелком и запредельно близком. Может быть, дело в том, что, вырастая, ширясь и постепенно подминая под себя всю остальную музыку, здешний хип-хоп сумел впитать одновременно рок-н-ролльную склонность к серьезным разговорам — и шансонную алкогольную задушевность. Может быть, просто в других отношениях с деньгами.

Российская музыкальная индустрия никогда не представляла собой особенно прибыльного бизнеса — и рэп, выросший в полную силу в те времена, когда она впала в глубокий кризис, кажется, просто не успел оторваться слишком далеко от своих слушателей; при всех впечатляющих инвестициях Василия Вакуленко (человека с наибольшей в русском хип-хопе аудиторией) его «бизнес-империя» вряд ли сопоставима с деньгами, которыми ворочают люди из Лос-Анджелеса, Атланты и Нью-Йорка. Симптоматично, что и в самих песнях тема денег в русском рэпе куда чаще фигурирует в регистре стремления, чем в регистре обладания. В пронзительном всхлипе Скриптонита «мама говорит, нам нужен лям!» слышна необходимость, а не стремление к роскоши; чуть ли не единственный рэпер из больших, всерьез выставляющий напоказ собственные карманы, Тимати, до сих пор не вполне воспринимается средой за своего; недавно появившиеся музыканты, фиксирующиеся на культе материального успеха, — Яникс или там Big Russian Boss, — существуют скорее в комической тональности (характерно, что последний теперь больше занимается видеоблогингом, чем музыкой: в этой индустрии, может статься, денег сейчас и побольше).

Проще говоря, рэперы, конечно, не бедствуют, но и не богатствуют. Ездят по тем же улицам на тех же машинах; бесятся в пробках, водят детей в школы, имеют дело с теми же подгнившими институтами — и никто сейчас не умеет читать об этом лучше и точнее, чем группа «Каста». Возможно, потому, что они сами просто взрослее других.

Ровесники жанра (трое из четырех участников группы родились в конце 70-х — как раз когда за океаном хип-хоп окончательно сформировался), «Каста» в начале 2000-х легитимизировала русский хип-хоп в качестве новой постоянной местной музыки, закрепила его культурную состоятельность. Они, может, и не пионеры, но совершенно точно — основоположники; они одними из первых сумели найти собственный звук, завязанный на старом черном груве и точеной ритмической лаконичности, — и выработать собственную музыкальную идентичность, поместив Ростов-на-Дону на культурную карту России.

Учитывая, что с тех пор прошло пятнадцать лет, удивительно не то, насколько «Каста» изменилась, а то, насколько она осталась прежней. Это по-прежнему редкий для русского рэпа случай подлинной групповой химии — у каждого из четверых эмси здесь есть собственный голос и собственное амплуа: Влади из грубого умника превратился в почти что философа; Шым отвечает за социальную повестку, Хамиль — за романтическую поэзию, Змей, самый молодой и самый техничный человек в квартете, — за остроумие и напор. И это по-прежнему чуть ли не самый музыкальный рэп в России — в этом смысле «Четырехглавый орет» может дать фору и двум своим предшественникам: здесь в каждом звуке слышно, что «Каста» не зря брала девятилетнюю паузу между пластинками.

С точки зрения звука «Четырехглавый орет» представляет собой демонстрацию собственных достижений пополам с дайджестом новейших веяний. Тут есть и привычный, уже классический звук «Касты» — с ломаным грувом, зычными трубами и свингующим фортепиано. Есть успешные попытки задеть современные тренды — стрекучий трэп, ревущие басы, размазанный калифорнийский фокус. Есть почти шансонные гитарные переборы — и почти авангардистская хлопковая перкуссия, задающая ритм песне «Лучше, чем сейчас». Есть восторженно-торжественный препарированный соул, как у чикагского рэпера Ченса, — и есть хрустальный звон стального барабана, как у Джейми хх (последний — в «Ледяной карусели», оде зиме такой левитановской красоты и эстрадной мощи, что почему-то начинаешь представлять себе, как «Каста» покоряет «Песню года»). Есть много своего — и есть аккуратный диалог с чужим. «Медленный танец» кажется ответом на школьный блокбастер Басты «Медлячок»; финальная комическая реприза «Макарэна» инспирирована «Грибами» — причем и тем и другим «Каста» скорее передает товарищеский привет, чем пытается их уесть.

Впрочем, вернемся к делам житейским. В этом смысле новая «Каста» — практически путеводитель по будням современного городского жителя; не буду ручаться, но вряд ли русский хип-хоп ранее вводил в свой поэтический язык словосочетание «выписка с кадастра» — а тут есть она. Если другая важнейшая русская хип-хоп-запись этого года — «Любимые песни (воображаемых) людей» Хаски — целиком посвящена пожару, который сжигает героя изнутри и норовит подпалить весь остальной мир, то «Четырехглавый орет» — это интерактивный альбом (в исходном смысле слова «интеракция»), он весь про взаимодействие с окружающим миром: от близких, детей и родителей до чиновников и милиционеров.

Когда-то «Каста» брала все с улиц и несла себя — теперь, когда улица читает рэп на самые разные голоса, она дает слово тем, кто сидит дома и проверяет сообщения в мессенджерах и «ВКонтакте». На этом альбоме читают про то, как бесят соседи по пробкам, — и про то, как герой едет в школу, чтобы разобраться с мальчиком, обижающим его дочь (она, кстати, способна обогатить лексикон выражением «писюн газированный»); про визит в потрепанный родной город к матери, по-прежнему сохраняющей детскую комнату нетронутой, — и про безнадежность коммунальных неурядиц; про кризис среднего возраста — и про секс. Даже выступление в хрестоматийном жанре «рэп о рэпе» — «На том конце» — здесь решено именно через быт, через комические диалоги об обстоятельствах гастрольной жизни. А главное — что это еще и мастер-класс по спокойствию и терпимости. У коллективной «Касты» куда более бойкий и резкий настрой, чем у одного Влади, в чьих сольных альбомах слишком много нарочитого благодушия, но именно за счет этого вчетвером им по-настоящему удается, выражаясь словами самих артистов, преподать «мастерство, чтобы не дать людям спутать доброту с лоховством».

За одним, впрочем, исключением — эта доброта не распространяется на государство.

«Что ж, зато в мирное время живешь», — рассуждал Влади в песне «Вокруг шум», ключевом номере предыдущего альбома «Касты» «Быль в глаза»; то, что это обстоятельство изменилось, — возможно, самое значимое отличие между двумя пластинками. «Быль в глаза», где тоже было много про машины и супермаркеты, была летописью сытых лет путинской стабильности; «Четырехглавый орет» рассказывает о реальности, где социальные контракты трещат по швам из-за злостного невыполнения обязательств одной из сторон. Здесь есть недвусмысленно антивоенный, гуманистический призыв к России и Украине «Новый путь» — пронзительный парафраз старой фольклорной вещи (ее пели Марлен Дитрих, Пит Сигер и Олег Нестеров с Машей Макаровой), который «Каста» исполняет совместно с украинцем Андреем Запорожцем, — но есть и куда менее мирные номера.

Самая злая песня на пластинке, «Скрепы», саркастически проходится по российским политикам и официальной патриотической риторике (ее уже успели пришпандорить ко вчерашнему выступлению А. Усманова); в других поминаются сотрудники ГИБДД, которые «по пьяни давят детей», мародеры, которые «войдут в твой дом», и сограждане, использующие выражение «армия предателей». Эмоция «Касты» по поводу этого — не столько диссидентское негодование, сколько, пользуясь выражением другого автора, вулканическое недоумение; сакраментальный риторический вопрос «как так?» «Четырехглавый орет» — музыка людей, которые чувствуют угрозу своему обжитому миру и, кажется, готовы на эту угрозу реагировать. В этом — принципиальное отличие «Касты» от другой рэп-группы, блестяще поэтизирующей обыденность будней, «Каспийского груза»: лирический герой бакинского дуэта никогда не выйдет на условный митинг против реновации; герои «Касты» к этому уже, кажется, готовы.

Очень правдивый альбом, как и было сказано.