Что такое современный театр? И как начать в нем разбираться?

Нет, неправильно. Слово «классический» вообще неприменимо к театру. Классика — это искусство прошлого, которое не утратило популярности. А театральная постановка по сравнению с романом, фильмом или картиной живет совсем недолго — всего несколько лет. Она просто не успевает стать классикой. Исключения бывают, но редко: это спектакли, не сходящие со сцены десятилетиями, в которых уже сыграли несколько поколений актеров. Например, «Арлекин — слуга двух господ» итальянского режиссера Джорджо Стрелера. Постановка появилась в 1947 году и до сих пор гастролирует по миру. Если вы видите на сцене людей в исторических костюмах, изображающих Отелло с Дездемоной, — правильнее называть это традиционным театром, а не классическим.

Четкой границы не существует. Допустим, вы играете пьесу Шекспира в современных костюмах и без декораций. Никто не назовет вашу постановку традиционной, — во всяком случае, в России. Но вы по крайней мере используете пьесу, актеров и сцену. А другой режиссер ставит спектакль на заброшенном заводе. Или без артистов. Или без текста. Или все сразу. С его точки зрения, вы — традиционалист. Сегодня понятия «театр» и «спектакль» намного шире, чем 100 или даже 50 лет назад. Иногда современный театр похож на театр в общепринятом смысле слова (как, например, спектакли Константина Богомолова или Кирилла Серебренникова). Иногда — вообще не похож (как постановки Всеволода Лисовского или немецкой театральной группы Rimini Protokoll).

Представьте себе. Немецкий режиссер и композитор Хайнер Гёббельс поставил спектакль «Вещь Штифтера» без единого артиста: публика в течение часа наблюдает за водой, паром и машинами. У тех же Rimini Protokoll есть проект «Remote X», где зрители ходят по городу в наушниках и слушают указания гида, чья речь синтезирована компьютером. А швейцарская театральная компания Magic Garden сделала спектакль «Questioning/Кто ты?», где вам предложат заполнить несколько анкет — только и всего (самое странное, что это безумно увлекательно). Подобные проекты можно назвать сеансами самопознания: зритель наблюдает не за персонажем, а за собой. Так устроен и новый проект «Зеркало Карлоса Сантоса», вместе с которым мы сделали эти карточки, — часть спектакля проходит без участия актеров.

Да, интерактивность — главный тренд современного театра. Некоторые спектакли похожи на компьютерные игры с открытым миром: вы свободно ходите из зала в зал и сами выбираете, за кем из героев следить. В других постановках взаимодействия еще больше: актер может задать вам вопрос или попросить что-то сделать.

В «Зеркале Карлоса Сантоса» зрителей ведут через 12 комнат, причем в разных помещениях — разные правила: где-то вы только смотрите, где-то слушаете, а где-то наблюдаете за собой и своими мыслями.

Еще есть документальный театр, физический театр, театр художника и множество других. Документальный театр очень разнообразен. Иногда в нем применяют технику вербатим — актер или драматург записывают речь какого-нибудь человека, и потом она произносится со сцены как монолог. Человек может и сам рассказать о себе зрителям — как это было, например, в спектакле Rimini Protokoll «Cargo Moscow» с участием российских дальнобойщиков. В физическом театре главное — тело актера, его движения, позы и жесты, в таком спектакле слов может не быть совсем. Театр художника сосредоточен на работе с предметами и фактурами. Эти направления часто пересекаются: например, постановку греческого режиссера Димитриса Папаиоанну «Великий укротитель» можно отнести и к физическому театру, и к театру художника.

Да, российский театр — очень интересный и многообразный. В основном тренды приходят к нам из Европы, но у нас немало режиссеров, способных создавать на их основе что-то самобытное. За документальным театром стоит идти в московский «Театр.doc», за театром художника — в Инженерный театр «АХЕ» (Петербург) или «Лабораторию Дмитрия Крымова» (Москва). Интерактивным театром, как правило, занимаются независимые продюсеры. Например, Федор Елютин, который ставит в России международные проекты вроде «Твоей_игры» и «Кандидата», Елена Новикова с Дарьей Золотухиной, выпустившие спектакль «Черный русский», или Евгений Кадомский, автор идеи и продюсер проекта «Зеркало Карлоса Сантоса».

Нет, нужны. Шекспира, Чехова и Островского режиссеры по-прежнему ставят — и не только традиционалисты. Скажем, в России самые интересные режиссеры-интерпретаторы — уже упомянутые Серебренников и Богомолов. Современных авторов реже, но все-таки ставят: если вас интересует актуальная драматургия, начните с «Топлива» по пьесе Евгения Казачкова (петербургский «Pop-up театр») или с «Человека из Подольска» по тексту Дмитрия Данилова («Театр.doc»). Часто драматург и режиссер работают в тандеме, и пьеса сочиняется под конкретный спектакль. Именно так создавался текст в «Зеркале Карлоса Сантоса»: драматург Максим Курочкин писал его специально для режиссера Талгата Баталова.

Необязательно. Мода на запутанный, перегруженный символами театр уже позади. Внятные, доступные, демократичные спектакли сегодня выглядят куда современнее.

Про классику — неправда. Спектакль — это не пьеса, разыгранная в лицах, а самостоятельное произведение. Оно может называться так же, как и знакомый вам текст, но это другое сочинение, и создал его другой автор. Обвинять Серебренникова в неуважении к Шекспиру за то, что режиссер меняет его пьесу, — все равно, что обвинять самого Шекспира в неуважении к летописцу Саксону Грамматику за сюжет «Гамлета». Что касается обнаженного тела, это действительно распространенный прием. Нагота в театре не обязательно связана с сексом: она может означать, например, уязвимость героя.

Если хотите по-настоящему разбираться в современном театре, ходите на фестивали: там все самое важное. Главный смотр отечественного театра — «Золотая маска», куда свозят лучшие постановки со всей страны. Иностранные спектакли показывают NET, «Территория» и Чеховский фестиваль в Москве, а еще «Балтийский дом» в Петербурге. У всех международных фестивалей есть российская программа, которую тоже не стоит игнорировать: если NET или «Территория» включили в афишу отечественный спектакль, — скорее всего, это что-то любопытное.

«Зеркало Карлоса Сантоса» — новый театральный проект на стыке нескольких жанров: драмы, танца, аудиоспектакля и перформанса, в котором артисты постоянно взаимодействуют со зрителем. Его создатели называют это «интроплей» (или «пьеса внутри тебя»). Во время спектакля зрителю предстоит вступить с авторами в диалог и сформулировать свои жизненные запросы. То есть это тот самый тип театра, где вы не наблюдатель, а главный герой. И объект вашего наблюдения — собственные мысли и ощущения. Для проекта перестроили целый этаж здания на Большой Дмитровке: здесь есть комнаты, обустроенные как супружеская спальня, офис или школьный класс. Одновременно в представлении участвуют не больше 12 зрителей, у которых перед началом забирают все гаджеты, чтобы на протяжении двух часов их ничто не отвлекало. Заканчивается спектакль ужином. Меню для проекта составил Руслан Закиров — петербургский шеф-повар, ученик Адриана Кетгласа, работавший в Южной Америке. Для «Зеркала Карлоса Сантоса» он подобрал блюда на стыке нескольких кухонь мира — израильской, ближневосточной и средиземноморской. Стоимость ужина входит в цену билета, которая составляет 6000 рублей. Купить билет на спектакль можно на официальном сайте проекта — до первого мая по промокоду meduza действует скидка 15%.