истории

Они боялись диктатора. И сами привели его к власти В 2024 году Путин (почти наверняка) в пятый раз станет президентом. «Медуза» рассказывает, как он выиграл свои первые выборы — и как ему в этом помогали российские либералы

Источник: Meduza

В середине декабря 1999 года молодой и подтянутый премьер России Владимир Путин принял из рук бывшего главы правительства — еще более молодого и подтянутого Сергея Кириенко — увесистый том. Под кожаной обложкой скрывалась программа «Союза правых сил» (СПС), который в тот год участвовал в выборах в Госдуму. Кириенко возглавлял список блока.

«Документ нуждается в серьезном изучении, но некоторые аспекты совершенно очевидно могут быть взяты на вооружение! Особенно что касается продвижения молодых энергичных людей на все уровни управления, в том числе и в Думу!» — заявил Путин, удовлетворенно похлопывая рукой по книге.

На страницах этого документа правые описали, как намерены противостоять реставрации СССР, а также «изоляции» и «милитаризации» России. Блок настаивал, что необходимо снизить роль государства в экономике и избавить Россию от нефтяной зависимости. СПС провозглашал Россию «европейской страной», а гражданам предлагал «выдавить из себя раба».

Встреча действующего и бывшего премьеров завершала предвыборную кампанию СПС: до голосования оставалось всего пять дней. Диалог Путина и Кириенко показали по ТВ, кадры с вручением программы премьер-министру включили в агитационный ролик СПС. Демократический блок тогда открыто симпатизировал Путину. Один из его лозунгов звучал так:

Вакуум

«[К выборам] Россия подходит в условиях глубокого социально-экономического кризиса, с так и не сложившейся партийной системой», — описывал ситуацию конца 1990-х известный политолог Игорь Бунин.

Страна еще не оправилась от дефолта 1998 года, который привел к отставке правительства, возглавляемого Сергеем Кириенко — одним из, как их тогда называли, младореформаторов. Политическое окружение президента Бориса Ельцина, которому к тому времени исполнилось 68 лет, и близкий к нему крупный бизнес хотели сохранить рычаги управления государством. При этом здоровье самого Ельцина оставляло желать лучшего, как и его рейтинги. Например, по данным ФОМ в октябре 1998 года, 85% респондентов считали, что в работе президента во время его второго срока было «больше отрицательного».

«Партии власти» в России тогда фактически не существовало, вспоминает в разговоре с «Медузой» политолог, сотрудничавший на выборах в Госдуму с «Союзом правых сил», и это, по его словам, привело к «возникновению вакуума»:

Зато к началу 1999-го сформировалась общественная организация «Отечество» во главе с популярным по всей России московским мэром Юрием Лужковым. В нее же вошли такие известные фигуры, как ректор МГУ Виктор Садовничий и певец Иосиф Кобзон. Глава столицы и его окружение всерьез собирались выиграть выборы в Госдуму и открыто критиковали руководство России: на учредительном съезде «Отечества» в декабре 1998-го призывали «к прекращению безответственных экспериментов над Россией» и «к объединению сограждан во имя стабильного развития страны».

Зимой 1999-го к лужковскому движению начали присоединяться нелояльные Кремлю руководители регионов (тогда таких было немало) — например, президенты Татарстана и Башкортостана Минтимер Шаймиев и Муртаза Рахимов, а также глава Санкт-Петербурга Владимир Яковлев. В итоге в августе того же года «Отечество» и «Вся Россия» объявили о создании предвыборного блока «Отечество — Вся Россия» (ОВР) и зарегистрировали одноименное движение. Его возглавил бывший премьер Евгений Примаков.

Слоган ОВР гласил: «Верьте только делам». Участники блока использовали и консервативно-государственническую риторику — например, рассуждали, что «восстанавливают храмы» и «сохраняют флот» (а точнее — Черноморский флот, над которым Москва взяла шефство; Лужков и его сторонники уже тогда открыто выступали за «возвращение» Крыма и Севастополя).

Летом 1999-го президентская администрация все-таки начала формировать и свой предвыборный блок. Повести его на выборы должен был самый популярный министр страны — глава МЧС Сергей Шойгу. В тройку лидеров входили замминистра МВД Александр Гуров и борец Александр Карелин. Избыточная маскулинность была намеренной — изначально блок хотели назвать «Мужики», затем склонились к варианту «Медведь». Предполагалось, что этот образ отвлечет внимание избирателя от слабого здоровья стареющего Ельцина и продемонстрирует силу Кремля и правительства. С той же целью на пост премьера в августе 1999 года назначили малоизвестного россиянам директора ФСБ Владимира Путина, силовика с гражданским опытом в администрации Санкт-Петербурга.

Политолог Игорь Бунин так описывал стратегию Кремля на думских выборах: администрация президента (АП) должна была не допустить, чтобы блок Лужкова и Примакова стал «явным фаворитом кампании». Поэтому АП подыгрывала лояльным политическим силам — партии бывшего премьера Виктора Черномырдина «Наш дом — Россия», а также союзу демократов, в разное время в 1990-е работавших во власти, — то есть СПС.

Поиграть в свою игру

Еще в начале 1998 года демократы были рассеяны по десяткам партий и движений: свой проект имелся у каждого более-менее заметного либерального политика. Самой успешной (насколько возможно) на этом фланге считалась партия «Яблоко» Григория Явлинского — она прошла в Госдуму на выборах 1995-го, получив 6,9% голосов. Другие вообще не заседали в парламенте: ни «Демократический выбор России» Егора Гайдара, ни «Демократическая Россия» правозащитника Льва Пономарева. «Новая сила» бывшего премьера Сергея Кириенко и «Россия молодая» бывшего вице-премьера Бориса Немцова появились уже после выборов 1995 года — но тоже не стали массовыми.

Высокопоставленный участник СПС в разговоре с «Медузой» вспоминает, что идея объединить все демократические движения «витала в воздухе»: «Считалось, что так можно получить лучший результат — электорат не дробился, а объединялся. И бóльшая часть демократов на такие соглашения пошла».

Обсуждение блока началось весной 1999-го. Главным переговорщиком, убеждавшим демократов начать сотрудничество, был бывший глава АП и бывший же вице-премьер Анатолий Чубайс, входивший в партию «Демократический выбор России». В то время Чубайс возглавлял РАО «ЕЭС России» (крупнейшая энергетическая компания страны, больше половины ее акций принадлежало государству), сохраняя связи в Кремле.

Правые надеялись создать союз, который поведут на выборы три бывших премьера — Виктор Черномырдин, Сергей Степашин и Сергей Кириенко, — однако договориться о такой коалиции не удалось. Вместо этого небольшие и совсем новые демократические движения объединились вокруг «Демократического выбора». Предвыборный союз назвали «Правое дело», а возглавить его на выборах в Госдуму должны были бывший вице-премьер Борис Немцов, депутат Ирина Хакамада и глава движения «Вперед, Россия», бывший министр финансов Борис Федоров.

Кириенко, казалось, наоборот, решил сосредоточиться на развитии своей «Новой силы». Однако в итоге к блоку примкнул и он. «По ходу дела он понял, что создание партии с нуля — все-таки не его [призвание]. Кириенко всегда был больше чиновником-бизнесменом, а не публичным политиком. Поэтому он предпочел войти уже в подготовленную структуру», — рассказывает «Медузе» знакомый Кириенко, работавший с «Новой силой».

Кириенко возглавил СПС вместе с Немцовым и Хакамадой. По оценке политолога, сотрудничавшего со штабом блока, в тройку лидеров вошли «не самые статусные или уважаемые в среде московских демократов персонажи, а [имевшиеся внутри союза] политики с самым большим рейтингом по стране» (судя по опросам, рейтинги первой тройки составляли тогда 1–2%). Собеседник добавляет, что, определив лидеров по этому принципу, СПС применил «самые очевидные политтехнологии, что для демократических сил того времени было редкостью». «[До этого] на первый план выдвигались заслуги перед движением, идейность, а не популярность в широкой среде», — уточняет он.

Политолог, работавший со штабом СПС, утверждает, что правые понимали: они не могут ни заполнить «вакуум», возникший из-за отсутствия «партии власти», ни создать реальную угрозу предвыборному блоку администрации президента. По словам собеседника, их задачей было «поиграть в свою игру»: «Продвигать свою повестку в парламенте и Кремле».

При этом объединение не было проектом Кремля: об этом говорят все источники «Медузы» — и работавшие со штабом блока (в том числе сооснователь Фонда эффективной политики (ФЭП) политтехнолог Марат Гельман), и участвовавшие в выборах от СПС. По словам одного из бывших сотрудников штаба, в те годы президентская администрация в принципе не могла запускать подобные лояльные и управляемые политические проекты, поскольку не обладала абсолютной властью и была «одним из влиятельных игроков, но не монополистом» на политическом поле.

«КПРФ, „Справедливая Россия“ и ЛДПР сейчас — куда бо́льшие проекты Кремля, чем СПС в 1999 году. Тогда Кремль практически ничего не контролировал — ни губернаторов, ни СМИ, ни депутатов Госдумы. Ему было не до создания правых проектов», — вспоминает бывший депутат Госдумы от СПС в разговоре с «Медузой». Но тут же оговаривается, что руководители СПС, хорошо знакомые с высокопоставленными сотрудниками АП и правительства, могли общаться с этими людьми: «Рассказывать о своих планах, узнавать об их планах».

«Кремль в первую очередь не мешал. Например, активно агитировать, обращаться к лояльному бизнесу за помощью», — объясняет бывший депутат. Впрочем, добавляет собеседник, была и более явная помощь: финансовая поддержка поступала в блок из практически государственного РАО «ЕЭС России», которое возглавлял Чубайс. Эту компанию источник называет «материальной базой» СПС (получал блок финансирование и от других лояльных Кремлю компаний — за связь с ними также отвечал Чубайс).

Электоральная база у демократов, как отмечает один из бывших депутатов от блока, с самого начала тоже была «довольно ощутимая». На старте предвыборной кампании политолог Игорь Бунин оценивал ее в 3–4% от общего количества избирателей. «Это были люди, которые стали добиваться успеха в России и понимали, что этот успех — результат демократических реформ», — уточняет он.

Если правые привлекали электорат, довольный результатами реформ, то другие заметные демократы — «Яблоко» — «были уверены, что в 1990-е все пошло не так». Об этом говорит «Медузе» политолог, работавший с СПС, объясняя, почему «яблочники» остались в стороне от блока. Были, по его словам, и другие причины: «Яблоко» сторонилось действующих и бывших сотрудников ельцинской администрации (таких, как Чубайс). Кроме того, Явлинский в принципе «не любил блокироваться, считая, что он и его партия в подпорках не нуждаются».

Зато с Юрием Лужковым, по словам политического обозревателя Виктора Хамраева, у «яблочников» были неплохие отношения. Этот гипотетический союз «крепких хозяйственников» из ОВР и разочарованных в политике Ельцина демократов мог угрожать Кремлю. Тем более что в составе списка «Яблока» был экс-премьер Сергей Степашин — известный политик. «Но и ему Явлинский первого места не дал, только второе — первым Явлинский шел сам», — смеется работавший с СПС политолог.

Таким образом, Кремль явно был заинтересован в правом проекте, критикующем «хозяйственников» и «яблочников». Тем не менее «либеральный союзник» АП был готов заниматься этим вполне искренне. «Демократам претили, как они это называли, »номенклатурный капитализм« и »крепкие хозяйственники« [из ОВР], — объясняет политолог, сотрудничавший со штабом СПС. — Но это все же не был заказ Кремля на критику. Это шло от души, но совпадало с пожеланиями президентской администрации».

Бóльшая часть СПС поддержала Кремль и по поводу самого чувствительного вопроса конца 1990-х — второй чеченской войны. Чубайс, который не входил в список блока, но активно участвовал в его работе (и обеспечивал финансирование), назвал эту военную кампанию «началом возрождения российской армии», а Явлинского, выступавшего против войны, — «предателем». «Он уже тогда задумывался, как соединить либерализм и патриотизм, — утверждает в беседе с „Медузой“ политолог, работавший со штабом правых. — Часть участников блока эти идеи разделяла».

«Все гоняются за голосами, а правые дело делают!»

Именно такая формулировка звучала в агитационных роликах СПС перед выборами 1999-го. В те годы телевидение было безальтернативно главным оружием на выборах. И «Союз правых сил» в этом отношении был вооружен безупречно: благодаря дружбе с Кремлем у блока был доступ к главным каналам страны; об этом «Медузе» рассказали и сотрудники штаба, и бывшие депутаты от СПС (уже через несколько лет Путин взял телевидение под свой практически полный контроль).

«[В результате] блок заиграл… Тогда люди обо всем узнавали по телевизору. Если бы Горбачев в свое время не дал оппозиции телевизор — например, программу »Взгляд«, — то о ней [оппозиции] никто бы и не узнал», — рассуждает политолог, сотрудничавший со штабом СПС.

По словам бывшего депутата Госдумы от СПС, «президентская администрация тащила правых [в телеэфир] как могла». По телевидению регулярно активно крутили агитационные ролики СПС, а Кириенко приходил в программу Сергея Доренко — одного из самых популярных ведущих 1990-х.

Политтехнолог Марат Гельман, работавший с СПС, говорит, что Кремль действительно «помогал демократам» попасть в эфир. Однако это «соглашение», как он утверждает, быстро утратило силу: «Как только Кремль увидел, что блок набирает больше 5%, все кончилось».

Вместо помощи «Союзу правых сил» Кремль переключился на раскрутку Владимира Путина. То, что именно он станет «преемником» Ельцина, никто особо не скрывал. При этом тогда казалось, что Путин вполне разделяет идеологическую базу СПС.

Вот как Путин рассуждал в декабре 1999-го, практически повторяя идеи «Союза правых сил»:

О сходствах риторики будущего президента и правых говорит и бывший высокопоставленный сотрудник аппарата СПС. «Вся повестка раннего Путина была повесткой СПС», — подчеркивает он.

Один из бывших депутатов от СПС в разговоре с «Медузой» вспоминает, что сооснователь ФЭП Глеб Павловский, который вел кампанию Путина на его первых президентских выборах, консультировал и штаб СПС. Правда, происходило это «эпизодически и по одному конкретному вопросу». По словам бывшего парламентария, Павловский давал правым советы по одной из магистральных тем их федеральной кампании — референдума, в пользу которого СПС собирал подписи. Россиянам предлагали расширить права частной собственности, запретить участие солдат срочной службы в военных конфликтах, ликвидировать депутатскую неприкосновенность и лишить президента права отправлять в отставку правительство. Инициировать плебисцит правым не удалось: Центризбирком признал часть собранных подписей недействительными.

Тем не менее, по словам одного из бывших работников штаба СПС, тот сбор подписей стал одним из способов агитации на выборах. «Ты рекламируешь тезисы референдума, но это еще и тезисы программы блока. Такую рекламу можно было размещать без оглядки на избирательное законодательство и в обход ограничений на траты избирательных фондов», — объясняет он. Обнаружив эту уловку, Центризбирком вынес СПС предупреждение за незаконную агитацию. Комиссия рассчитала, что правые провели мимо избирательного фонда 2,6 миллиона рублей.

«Немцов и Чубайс точно на эту роль не согласятся»

Впрочем, как минимум один предвыборный проект СПС был полностью согласован с Кремлем и реализован исключительно в интересах власти, говорят собеседники «Медузы», участвовавшие в кампании «Союза правых сил». Этим проектом было участие Сергея Кириенко в выборах мэра Москвы. «Это был чисто технологический ход в нуждах АП. Все отдавали себе отчет, что у Лужкова на тот момент было не выиграть. В Кремле понимали, что Немцов и Чубайс точно на эту роль не согласятся. Да и Кириенко долго уговаривали», — рассказывает «Медузе» бывший высокопоставленный сотрудник штаба СПС.

Социолог Николай Митрохин считает, что с помощью Кириенко Кремль хотел показать Лужкову, что у него есть заметные конкуренты — и поводы для беспокойства: «Его [Лужкова] реально поддерживали пенсионеры, бюджетники, „рабоче-крестьянские круги“. Но в городе было много интеллигенции, которой претил лужковский стиль. Поэтому [в АП] решили сыграть на отторжении интеллигенции от Лужкова и посмотреть, сколько соберет его оппонент».

Бывший депутат Госдумы от СПС рассказывает, что в блоке фактически действовало два избирательных штаба: один занимался кампанией в Госдуму, второй — выборами московского мэра. Первым руководил Анатолий Чубайс, общавшийся с АП «почти на равных», вторым — Марат Гельман. В ходе кампании Кириенко активно критиковал Лужкова — и это сказывалось в том числе на федеральной кампании ОВР, что было на руку Кремлю.

Так сам Кириенко объяснял свое участие в московских выборах. Он осуждал неэффективные траты мэрии и намекал на коррупцию в городской администрации. Систему управления в столице называл «вертикалью власти» (уже тогда) и уверял, что эта вертикаль «принципиально» не может создать «условия для развития» (это не помешало Кириенко впоследствии влиться в вертикаль).

Московский предвыборный проект получился относительно удачным: лидер СПС набрал на выборах 11,3% голосов. По оценке Гельмана, критика Кириенко в адрес Лужкова существенно повлияла на кампанию СПС к думским выборам — например, помогла склонить на свою сторону часть региональных избирателей, негативно относящихся к Москве. А бывший депутат от СПС, говоривший с «Медузой», и вовсе уверен, что нападки правых на Лужкова «помогли АП уронить рейтинг ОВР по всей стране».

«Путина — в президенты, Кириенко — в Думу!»

Финалом предвыборной кампании СПС стала та самая встреча Кириенко с Путиным (бывший депутат Госдумы от блока утверждает, что ее организовал Чубайс). Связь укрепили билборды «Путина — в президенты, Кириенко — в Думу! Молодых надо!», появившиеся по всей стране.

По итогам выборов в Госдуму СПС получил впечатляющие для новой структуры 8,52% (но неудивительные с учетом ресурсов и помощи властей). Первое место досталось коммунистам — с 24,3%. Новый кремлевский проект — блок «Единство» (тот самый, который едва не назвали «Мужиками» и «Медведем») от них незначительно отстал, набрав 23,32%. «Отечество — Вся Россия», которое было мишенью критики СПС, получило всего 13,32% голосов, а «Яблоко» чуть не лишилось шанса попасть в парламент со своими 5,9%.

Хотя и ОВР, и «Яблоко» все же прошли в Думу, «либеральный союзник» помог Кремлю снизить их рейтинг, а значит — уменьшить их фракции и влияние в Госдуме. А Путин, в свою очередь, помог демократам из СПС. «Проблема преодоления пятипроцентного барьера была для правых более чем актуальной — до тех пор, пока им на выручку не пришел стремительно набиравший популярность премьер Владимир Путин, официальный преемник действующего президента», — писал тогда «Коммерсант».

Поздравить правых Путин пришел лично. Он посетил вечеринку СПС в ресторане «Три пескаря», где поднял бокал вместе с лидерами списка.

В начале 2000 года лидеры «Союза правых сил» отблагодарили Путина. Во-первых, блок не стал выдвигать своего кандидата в президенты и формально выступил за Путина. Его кандидатуру поддержали Кириенко и Чубайс, против выступил только самарский губернатор Константин Титов — а Борис Немцов, Егор Гайдар и Ирина Хакамада при голосовании о поддержке воздержались.

Во-вторых, в первом туре Путин набрал 52,94% голосов. «8% [от электората СПС] пришли куда надо — к Путину — и позволили ему избежать второго тура», — говорит «Медузе» бывший депутат от СПС.

По словам политтехнолога Марата Гельмана, «логика взаимодействия» Кремля и правых тогда была простой: «Ты — мне, я — тебе». «Вы нам не мешали вести думскую кампанию, а мы взамен не выдвинули своего кандидата», — объясняет он.

Вскоре эта логика перестала работать. Политический журналист, бывший парламентский корреспондент «Коммерсанта» Виктор Хамраев вспоминает, что «кремлевские бюрократы» в новоизбранной Госдуме «договорились с занявшими первое место коммунистами и ЛДПР — и бортанули всех демократов». Эти договоренности заключались в разделе важных постов в парламенте: его спикером стал коммунист Геннадий Селезнев, должности председателей комитетов отошли в основном «Единству» и КПРФ. Уже в 2000 году «Единство» достигло согласия с ОВР, и структуры образовали общую фракцию. В конце 2001-го они слились в партию «Единая Россия».

По мнению политолога, сотрудничавшего с демократическим блоком, в Кремле «сочли, что СПС довольно того, что блок вообще прошел в Госдуму». «Хотя союзник все равно был нужен, чтобы озвучивать не самые популярные в массах либеральные идеи и важные для Кремля инициативы — например, принятие Земельного кодекса», — уточняет он.

Бывший депутат от СПС говорит, что Кремлю нужны были голоса и для принятия бюджета. Мандатов «Единства» даже в союзе с ОВР не хватало: вместе они контролировали только 139 голосов из необходимых 225. Недостающие обеспечили в том числе и депутаты от СПС. Взамен демократы получили поддержку некоторых из своих законопроектов.

Однако, по словам бывшего депутата, никаких по-настоящему значимых преференций за поддержку кремлевских проектов СПС в Думе так и не получил — как и серьезного влияния. В результате менее идейные члены, которые хотели в первую очередь строить карьеру, стали быстро дрейфовать в сторону Кремля. Так, Кириенко, возглавивший фракцию СПС в Госдуме, после победы Путина на президентских выборах перешел на пост полпреда президента в Приволжском округе. Знакомый Кириенко называет его уход в исполнительную власть «абсолютно логичным и предсказуемым»:

Высокопоставленный сотрудник штаба СПС считает, что блок «не был интересен [Кириенко] как долгосрочный проект с самого начала». «Ему вообще малоинтересна политика, он больше администратор и управленец, чем политик. Приспособленец», — говорит собеседник «Медузы». Путин, по его словам, нравился Сергею Кириенко как «рыночник по духу» и «лидер, в хвост которому можно примкнуть».

При этом в Госдуму по спискам правых прошли и активные критики Кремля — например, противник чеченской войны правозащитник Сергей Ковалев. Перешедший в исполнительную власть Кириенко принялся критиковать соратников по СПС, скептически настроенных по отношению к Кремлю. Он открыто обвинял их в «популизме»:

Вскоре, в 2001 году, «Союз правых сил» из движения все-таки преобразовался в партию. Ее лидером стал Борис Немцов, возглавивший фракцию СПС в Думе после ухода Кириенко. В стремительно теряющем влияние политическом проекте начался раскол. Немцов все больше отдалялся от Кремля и все чаще критиковал Путина, поначалу очень осторожно:

Чубайс и его окружение тем временем полностью поддерживали президента. По мнению сотрудничавшего с СПС политолога, той же позиции придерживался «зажиточный электорат», который начал «откалываться» от блока: «В начале 2000-х доходы этих избирателей стали расти еще быстрее, и риторика власти соответствовала устремлениям этого электората. Зачем ему были непонятные ребята, которые давно не у руля и то поддерживают Кремль, то ругают его? Этот электорат придрейфовал к Путину и новой партии власти — „Единой России“».

В результате к парламентским выборам 2003 года СПС подошел не в лучшем состоянии: Кремль, активно строивший свою «вертикаль власти», также перестал нуждаться в ослабевшем союзнике. «Борис Немцов уже понял, что электорат партии начал раскалываться на противников и сторонников Путина. Вернее, сторонники Путина начали уходить. Поэтому он делал ставку на критику президента, так как видел, что Путин уходит от демократических идей. Чубайс поддерживал Путина, он хотел и дальше мочить „Яблоко“. На тот момент уже раскручивалось дело ЮКОСА [и преследование Михаила Ходорковского]: в программе партии была поддержка бизнеса, так что было логично поддержать ЮКОС — но и тут был раскол», — вспоминает бывший высокопоставленный член штаба партии.

На тех выборах СПС набрал меньше 4%. А еще через четыре года не смог получить даже 1% голосов. Демократический блок оказался не нужен ни Кремлю, ни избирателям.

Политический обозреватель Виктор Хамраев полагает, что, помогая кремлевским администраторам бороться с «крепкими хозяйственниками», члены СПС «проморгали Путина». «Демократическая тусовка была обеспокоена ростом популярности Примакова — рассказывали кошмары, которые якобы были бы при Примакове [если бы он стал президентом]. Напирали на его близость к „конторе“ [ФСБ], — размышляет он. — Но эти кошмары реализовались при Путине. Демократы боялись диктатора и сами привели его к власти».