истории

«Будет пара приличных людей, но в основном — сброд» Сторонники Навального будут агитировать на выборах в Мосгордуму за любых кандидатов, кроме фаворитов мэрии. Интервью Леонида Волкова

Источник: Meduza

В Москве продолжается политический кризис, связанный с недопуском независимых кандидатов на выборы в городскую думу. 14 августа сторонники основателя Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального предложили продолжить протесты «Умным голосованием» (пост об этом называется так: «Что теперь делать. Наш план на 8 сентября и чуть дальше»). Идея в том, чтобы призывать голосовать за людей, которые не входят в список мэрии — в том случае, если независимым кандидатам все-таки не удастся добиться участия в гонке. Спецкор «Медузы» Кристина Сафонова поговорила с ближайшим соратником Навального и бывшим руководителем его предвыборного штаба Леонидом Волковым — о том, как будет устроена эта кампания.

— Расскажите про «Умное голосование». Как вы собираетесь его проводить?

— По опыту прошлых выборов мы знаем, что до 40% избирателей принимают решение о том, за кого голосовать, непосредственно на избирательном участке. Человек приходит на выборы, потому что сосед пошел или ему самому захотелось [внезапно пойти проголосовать]. И часто возникает ситуация: «А кто все эти люди?» Он смотрит на стенд [на участке] и принимает решение. На стенде висят физиономии пяти совершенных ноунеймов, потому что никто не знает своего городского депутата и его конкурентов.

Сейчас, когда оппозиционные кандидаты с выборов зачищены, все [избирательные] кампании идут максимально тихо и незаметно. Мы хотим, чтобы в этой ситуации значительная часть из 40% пришедших на участки избирателей вспомнила: «За единоросса я голосовать не хочу. А как понять, за кого голосовать? Я помню, что-то такое было у Навального», — нагуглили «Умное голосование» и проголосовали. Сейчас у нас [идет] информационная кампания, чтобы как можно больше людей узнали о такой штуке как «Умное голосование»; чтобы как можно больше людей зарегистрировались в «Умном голосовании». Сайт, естественно, даст рекомендацию и тем, кто не будет зарегистрирован — но понятно, что чем больше людей будет зарегистрировано, тем легче нам будет с ними связаться.

Большая часть москвичей поддерживает протесты, а не Путина и «Единую Россию». Если они [избиратели] смогут найти информацию, как проголосовать не за «Единую Россию», то мы победим. Проблема в том, что все единороссы идут самовыдвиженцами. Есть список мэрии, 45 человек — это единороссы, которые скрывают свою партийную аффилиацию. Поэтому нам особенно важно это объяснить, чтобы случайно наш избиратель, который в целом протестно настроен, не проголосовал за какого-нибудь главврача больницы — абсолютно мерзкого собянинского единоросса, идущего на выборы как самовыдвиженец.

В Москве рейтинг «Единой России» не выше 30%. Но 30% достаточно, чтобы победить в одномандатном округе, если там пять кандидатов. Один [единоросс] получает 30%, потому что за него пригнали бюджетников, остальные четыре — по 15%. Человек с 30% становится депутатом, хотя на самом деле никто его особо не поддерживал. Мы хотим это преодолеть, консолидируя протестное голосование. Наш месседж очень простой: мы хотим переголосовать единороссов. Речь не только про Москву, мы все это делаем на 27 региональных выборах в этот единый день голосования [8 сентября]. 

— Если список кандидатов появится на сайте, зачем там регистрироваться людям?

— Мы очень хотим, чтобы все зарегистрировались. Потому что ожидаем, что этот сайт будут сильно атаковать: пытаться блокировать, дидосить, что угодно. То, что человек зарегистрируется, даст нам электронную почту, позволит нам все равно донести до него информацию, связаться с ним. Целиком полагаться на сайт не хочется, но да, всю информацию мы повесим на сайт и сделаем все, чтобы его защитить. 

— После того, как телеграм-канал «Товарищ майор» опубликовал базу людей, которые ходили на митинги, назвав их сторонниками ФБК, вы ощутили, что люди не так охотно оставляют информацию о себе?

— У нас ни разу за всю историю нашей работы с базами данных не было утечек. Все истории такого рода, безусловно, для того и публикуют, чтобы люди боялись оставлять свои данные. Мы вообще видим очень много того, что делается властями против «Умного голосования». Их эта тема очень страшит и напрягает. Я уверен, что все эти сливы и другие штуки неспроста. Дело об отмывании [денег] ФБК — тоже, чтобы всех напугать, отвратить и так далее. На самом деле мы еще никогда не пробовали «Умное голосование», мы не знаем, какой тут потенциал. Но и они не знают. Есть страх неизвестности. 

— Вы стали активно говорить про «Умное голосование» именно сейчас, потому что окончательно поняли, что ваши кандидаты на выборы не попадут?

— «Умное голосование» мы придумали и анонсировали в январе. 

— Да, я знаю. Но особенно активно о нем говорить стали сейчас. 

— Нет. Вы просто не слышали. Хорошо, что сейчас услышали. Активно мы говорили про него всю дорогу.

— Говоря о Москве, какой процент избирателей вам нужно убедить в том, чтобы они проголосовали по вашей рекомендации, чтобы достигнуть цели?

— Чтобы победить «Единую Россию», нам надо достучаться примерно до 3% избирателей. В Москве зарегистрированы 7,5 миллиона избирателей, то есть 3,5% — это примерно 225-250 тысяч, округлим с запасом до 300 тысяч. Явка на выборы в Мосгордуму составляет около 20%. Если 3% придут и проголосуют так, как мы их просим, они превратятся в 15% от явки. Если их голоса попадут в корзину самого сильного из оппонентов действующего кандидата, это будет достаточно для победы.

На прошлых выборах в Мосгордуму типичная картина была другая: 40% у победителя-единоросса, 30% у человека, занявшего второе место. Убедив 3% избирателей консолидированно проголосовать за конкретного человека, мы вместо 40 и 30% получим 40 и 45%, то есть наш кандидат победит, а единоросс проиграет. Понятно, что это все цифры в воздухе, и округа бывают разные: есть более оппозиционные, есть более проблемные, где единороссы побеждают с большими отрывами. Но в среднем температура по больнице такая: 250-300 тысяч голосов нам хватит, чтобы нанести «Единой России» поражение в большом количестве округов; если мы соберем 500-600 тысяч голосов, то в Мосгордуме ни одного единоросса не будет. 

— Вам кажется, это реально?

— Я напомню, что в 2013 году на выборах мэра Москвы за Алексея Навального проголосовало более 650 тысяч человек. 

— Там было все-таки конкретное имя. Здесь другая ситуация: даже по комментариям к посту об «Умном голосовании» в блоге Навального видно, что некоторых смущает, что придется голосовать, например, за коммуниста. 

— Да, «Умное голосование» — политически сложная идея. Поэтому я ставлю задачу скромнее, не говорю, что мы миллион человек приведем. Я говорю: нам бы 300 тысяч привести — и уже многое получится. Как я написал: на митинге на Сахарова было 60 тысяч, если каждый приведет [на выборы] пятерых, будут те же 300 тысяч голосов. В «Умном голосовании» надо консолидированно голосовать за того, у кого больше шансов победить единоросса, и это не всегда приятный нам человек. Точнее сказать, мэрия так хорошо поработала, так постаралась над списком кандидатов, не пустив никого, что почти всегда это будет малоприятный нам человек. Ну и что? Это тактическое голосование. 

Я приведу в пример 2011 год. После массовых фальсификаций на выборах в Госдуму фракция «Справедливая Россия» ходила с белыми лентами, пока кого-то [из них] не запугали, кого-то не купили, а кого-то не перевербовали. Это случилось, когда «Единая Россия» контролировала большинство. Суть фальсификации в 2011 году, я напомню, заключалась в том, чтобы «Единую Россию» примерно с 35-36 процентных пунктов по оценке [Сергея] Шпилькина дотянуть до 49, таким образом обеспечив ей большинство мест с учетом системы распределения мандатов. При 35-36% «Единая Россия» все равно была бы самой крупной фракцией и имела бы почти большинство в парламенте, тем не менее власть пошла на дикие фальсификации, несмотря на то, что они вызвали знаменитые массовые протесты зимой 2011-2012 годов.

Почему они так сделали? Потому что прекрасно понимали, что как только наши жалкие, ничтожные псевдооппозиционные партии — КПРФ, СР, ЛДПР — почувствуют силу, получат большинство, так сразу обретут некую политическую субъектность. Их нельзя будет купить. Сейчас как покупается лояльность неприятного депутата из глубинки, который случайно выбрался [в Госдуму] на протестной волне? Ему покупают трехкомнатную квартиру в Москве. Не понимает — возбуждают уголовное дело. Они [депутаты] продают свои голоса за трехкомнатную квартиру, потому что понимают, что дороже их [голоса] не продать, стоимость небольшая, если у «Единой России» большинство. Как только «Единая Россия» теряет большинство — мы это видели на многих региональных, муниципальных историях, — так сразу эти люди из так называемой оппозиции вспоминают, что все-таки они оппозиция. Зачем тогда им дешево отдаваться, если они могут иметь огромный леверидж, могут выкручивать руки «Единой России», диктовать свои условия и разговаривать с позиции силы. Вот потому в 2011 году они [власти] пошли на массовые фальсификации. 

Такую же ситуацию мы хотим смоделировать на [выборах] в Мосгордуму. Поскольку выбирать не из кого, мы наберем туда [в список «Умного голосования»] буквально всякий сброд. Будет пара приличных людей, но в основном — сброд. Но это тоже сломает игру «Единой России», Путина, Собянина. Тоже приведет к тому, что «Единая Россия» неожиданно окажется в оппозиции, ей станет очень сложно управлять ситуацией. Эти люди [кандидаты из списка «Умного голосования»], даже случайно оказавшись в думе, обретут политическую силу. Возобновится конкурентный политический процесс. Будет всяко лучше, чем то унылое болото, которое есть сейчас.

— То есть проект строится на убеждении, что выбранные вами кандидаты внутри себя довольно оппозиционны и не симпатизируют «Единой России»?

— «Единой России» не симпатизирует никто, если что. Региональные единороссы тоже не симпатизируют «Единой России». Вообще людей, которые симпатизируют «Единой России», надо днем с огнем поискать. У меня есть опыт общения с региональными чиновниками, депутатами. Даже если они номинально от «Единой России», они эту «Единую Россию» в гробу видали и ненавидят. Потому что она им, кроме проблем и антирейтинга, ничего не дает. Оппозиционные настроения, в том числе, внутри властных структур, гораздо сильнее, чем кажется.

Сейчас, благодаря монополии на власть, «Единая Россия» цементирует эту ситуацию. Но эта ситуация может сломаться в любой момент: когда номинальные оппозиционеры поймут, что им можно снова заниматься оппозиционной политикой.

Я часто привожу здесь пример с ситуацией в ГДР в 1980-х. В ГДР, в отличие от Советского Союза, была формально многопартийная система. Там, помимо СЕПГ, действовали формально независимые партии — ХДС и другие, — которые во всем соглашались с СЕПГ, всегда голосовали как надо. Но как только политическая ситуация качнулась, как только советский блок ослаб, как только упала [Берлинская] стена, на первых же выборах эти партии сказали: «Плевать, мы теперь хотим ведущую роль». И Ангеле Меркель, которая была членом той гэдээровской ХДС, никто не ставит это в вину. Хотя она по сути состояла в марионеточной политической партии. Тем не менее, в самой СЕПГ она не состояла, при первой возможности стала вести себя реально оппозиционно, и никто не считает это каким-то большим пятном в ее биографии.

Механизмы политической конкуренции, поскольку природа не терпит пустоты, запускаются поразительно быстро, как только для этого возникает минимальная возможность. И мы хотим такую возможность создать. 

— Вы будете выбирать кандидатов, ориентируясь на предыдущие выборы и социологические опросы? И кандидаты будут в каждом округе?

— Совершенно так. 

— А когда вы планируете объявить о том, кто эти кандидаты?

— В ближайшее время.

— Вы не боитесь, что их снимут?

— Снять по закону можно за пять дней до дня голосования. В особенно критических, реально конкурентных округах, мы, возможно, это [информацию о кандидате] придержим. Мы сейчас определяемся со списками. Публично это [список кандидатов] будет абсолютно точно с 1 сентября. 

— Что мешает власти посмотреть на те же прошлые выборы и социологические опросы, понять, кого вы выберете, и снять этих людей заранее?

— Тогда мы выберем следующих. Если они снимут самого опасного [кандидата], потом еще, и в итоге останутся два кандидата, то он [единоросс] проиграет [с результатом] 40% на 60%. Снимать кандидатов для борьбы с «Умным голосованием» — это прямо-таки неудачная для власти идея.

— Вы договариваетесь с кандидатами о том, что будете их поддерживать?

— Нет. Они не в курсе, не могут быть ни за, ни против. Мы их не спрашиваем. Даже если кто-то будет просить удалить себя из «Умного голосования», мы не удалим. Сейчас многие кандидаты и инициативные группы бегают и просят: «Я кандидат такой-то, я вас поддержу, все сделаю, что вы скажете, продвину ваши инициативы, пожалуйста, включите меня в „Умное голосование“». Мы говорим: «Чувак, извини. Это чисто техническая штука, мы померим — у кого больше шансов, того и поддержим». 

Как я сказал, мы занимаемся этим не только в Москве, [у нас] 27 выборов в законодательные собрания субъектов федерации и муниципальные собрания столиц субъектов федерации. Не везде ситуация такая зацементированная, как в Москве. Есть регионы, где [на выборы] допущено довольно много независимых или полунезависимых кандидатов. Уже не один, не два и не три раза были ситуации, когда к нашему региональному координатору приходят и говорят: «Слушай, чувак, я такой-то, да, я справедливоросс, но ты же знаешь, я всегда за вас. Сколько стоит решить вопросик, чтобы попасть в ваше „Умное голосование“?»

Координаторы [штабов Навального в регионах] про это рассказывают мне. Я надеюсь, что никто из них не брал деньги. Потому что, естественно, таким образом нельзя повлиять на включение в «Умное голосование». Но сам факт того, что возникает спрос — очень хороший показатель. Региональные политики, даже квазисистемные политики понимают, зачем им это надо, поэтому они так активно туда идут.

— Вам кто-то помогает с этим проектом? Как вообще справляется ФБК в условиях, когда часть сотрудников задержаны, а у других проходят обыски?

— В последнее время нам со всех сторон пишут айтишники-волонтеры и очень много кто помогает. Мы сейчас трещим по ресурсам, потому что и техники сколько украдено, и денег арестовано. Довольно тяжело нам приходится. Но нам никогда не было легко. Сейчас один из проблемных моментов нашей политической истории. 

— Алексей Навальный написал: «Разрушим [монополию „Единой России“] — сможем нормальных кандидатов выдвигать». Как вы это видите?

— Это стратегия, конечно. Мы — политическая сила, которая борется за власть в России, за приход к власти. Наша задача — прийти к власти и строить прекрасную Россию будущего. Понятно, что в один прыжок до этой цели не добраться. Мы реалистично планируем, какие шаги нас к этому приведут. Разрушение монополии «Единой России», [создание] политической конкуренции — это важный шаг в прорывную сторону.